Конец Гнилой Эпохи - страница 7

За спиной послышался окрик:

- Мальчики! Отойдите от двери! Упадете - разобьетесь! - К нам бежал до смерти перепуганный милиционер.

Данилка крепко взял меня за руку, и я почувствовал, что потерял вес. Я почти завис над полом, и мы вылетели наружу…

…Когда мы снижались, я увидел огромные толпы людей, которые в полном недоумении смотрели на воспарившее здание отделения милиции и на наш полет. Мои родители и Данилкина бабушка тоже во все глаза смотрели на это явление. Марья Павловна, показав на нас пальцем, заорала истошным голосом:

- Дядя Федя съел медве-е-едя-а-а-а-а-а-а-а!!! - и упала в обморок…

…А теперь пришло время рассказать про "мадам Фрекен Бок". Оказалось, что прозвище, которое Данилка дал той "полновесной" даме, было похоже на ее настоящую фамилию. Данилке ее имя, отчество, фамилия место проживания стали известны сразу, как только она стала кричать на маму. Звали ту особу Гертруда Карловна Фрекенбах.

Гертруда Карловна пришла на следующий день после "вознесения" милиции. Она сначала пришла к Овсянниковым. Она спросила, дома ли Данил. Дома его не было. Он с Вадиком был у нас. Тогда Гертруда Карловна пришла к нам. Ну и вид у нее был!

Когда Боря открыл дверь, она стояла на пороге в потрепанной извалянной в пыли одежде, с растрепанными волосами и с выражением безысходного горя на лице. Она даже не казалась теперь такой "тяжеловесной".

- Данил Овсянников у вас? - жалобно спросила она.

- У нас, - сказал Боря. - А зачем он вам?

Женщина упала на колени и зарыдала:

- Он меня сурово наказал, за бюрократизм и вредный характер. Я хочу попросить у него прощения, и попросить, чтобы он вернул все, как было… если можно… Он сам мне сказал, чтобы я пришла, когда мне надоест бомжевать. Вот, мне уже надоело, и я здесь…

Данилка услышал разговор и вышел в коридор.

- Здравствуйте, Гертруда Карловна, - ехидно сказал Данилка, - как провели ночь?

- Плохо. Я две ночи сидела на скамейке в парке, замерзла. Прости меня, пожалуйста.

- Ладно, прощу, - сказал Данилка, - но будет одно условие.

- Я согласна на все, только верни мне мой дом, семью и работу.

- Хорошо, верну. Но я наложу на Вас страшное заклятье. У Вас все будет хорошо, пока вы будете поступать по справедливости. Как только вы попытаетесь кому-нибудь из-за бумаг и печатей испортить жизнь, вы снова перестанете официально существовать. Все документы я только что восстановил. У Вас на работе и дома о Вас вспомнили. Но на работе у вас будет два прогула и взыскание за них. Поверьте, это не такое уж большое наказание, за то, что вы пытались тут устроить.

- Спасибо. Я все поняла. Я буду теперь доброй и справедливой, хотя для меня это будет очень тяжело.

Когда госпожа Фрекенбах ушла, Вадик спросил:

- Что это за тетенька?

- Это, наверное, та самая дама из отдела опеки и попечительства? - предположил Боря. - Я правильно понял, Данил?

- Да, дядь Борь, это она. Я показал ей, что значит нигде не значиться по бумагам. Теперь она будет все делать по справедливости.

- А то, что ты ей сказал, это правда? Ну… про заклятье.

- Правда, потому что по-другому нельзя. Без этого заклятья она не перестанет вредить людям, потому что у нее такой характер.

Боря задумался, было видно, что он хочет что-то еще сказать Данилке, но не решается. Наконец, он все-таки решился:

- Данил, у меня есть к тебе разговор. Это насчет отделения милиции.

- А чего про него говорить-то? - удивился Данилка.

- Дело в том, что,… конечно, те гады, которых ты проучил, заслужили наказание, но ведь там же работают порядочные люди. Они каждый день исполняют свой долг, даже рискуют ради благополучия граждан. Теперь из-за нескольких мерзавцев, страдают все, кто там оказался. Там и мой бывший одноклассник лейтенант милиции Сережка Авдеев. Он очень хороший человек. Недавно у него родилась дочка, ей всего две недели от роду. Да и другие тоже страдают незаслуженно.

Данилка задумался, а потом говорит:

- Вы правы, дядя Боря. Как я об этом не подумал? Ладно, только тех, кто виноват, я там до завтра оставлю.

- А остальные, кто не виноват? Их пробовали снимать вертолетом… Я не знаю, конечно, но… Ты там сделал то же, что и на холмах, я имею в виду с пространством?