Конец смены - страница 12
— Да, пожалуй, ни в чем… Иззи говорит, что ничего особенного.
— Так и говорит, — подтверждает Иззи.
— Видимо, Иззи думает, что у меня уже с головой не все в порядке перед финишем.
— Нет, Иззи так не думает. Иззи думает, что тебе пора уже извлечь из головы таракана под названием Брейди Хартсфилд.
Она бросает бархатный взгляд на Ходжеса.
— Мисс Гибни, возможно, и является сплошным клубком нервных тиков и причудливых ассоциаций, но надо отдать ей должное — она решительно остановила часы Брейди Хартсфилда. Он теперь валяется в мозговой травматологии в Кайнере, и будет лежать, видимо, пока не схватит воспаление легких и сдохнет, чем сэкономит государству кучу денег. Судить его за то, что он совершил, не будут никогда, и мы все это знаем. Его не поймали за это побоище у Городского Центра, но Гибни не дала ему взорвать две тысячи детей в аудитории «Минго» год назад. Это, друзья мои, стоит признать. Считать победой и двигаться дальше.
— Ух, — реагирует Пит. — И долго же ты держала это в себе!
Иззи пытается не улыбаться, но ей не удается. Пит улыбается в ответ, и Ходжес думает: а они вместе хорошо спелись, совсем как мы с Питом в свое время. Жалко будет разбивать такую пару. Правда, жаль.
— Да, долго, — говорит Иззи. — А теперь давай, расскажи ему! — она поворачивается к Ходжесу. — Ну, это, по крайней мере, не маленькие серые человечки из «Секретных материалов».
— О чем? — спрашивает Ходжес.
— Кейт Фриас и Криста Кантримен, — говорит Пит. — Оба десятого апреля утром были у Городского Центра, где Хартсфилд сделал свое дело. Фриасу было девятнадцать, почти полностью потерял одну руку, четыре ребра сломано, получил внутренние повреждения. Также потерял семьдесят процентов зрения в правом глазу. Кантримен — двадцать один год, поломаны ребра, рука, получила травмы позвоночника, от которых лечение такое тяжелое и болезненное, что и представлять не хочу.
Ходжес тоже не хочет, но он не раз уже задумывался о судьбе жертв Брейди. В основном о том, как изменить людям жизнь на годы за семьдесят страшных секунд… а в случае Мартины Стоувер вообще навсегда её поломать.
— Они еженедельно встречались на терапевтических сеансах в центре под названием «Выздоровление — это ты!» и влюбились. Им стало лучше… понемногу… они собирались пожениться. И вдруг в феврале прошлого года — вместе совершили самоубийство. Как поется в какой-то старой панковской песне — наелись таблеток и умерли.
Ходжес подумал об измельчителе на столе возле кровати Стоувер. Измельчителе с остатками «Оксикодона». Мать растворила его весь в водке — но на столике, наверное, было и немало других наркотических лекарственных средств. Зачем она морочилась с пакетом и баллоном, когда можно было проглотить горсть «Викодина», запить горстью «Валиума» — и порядок?
— Фриас и Кантримен — это из таких молодежных самоубийств, которые случаются ежедневно, — замечает Иззи. — Родители сомневались насчет их брака. Хотели, чтобы те подождали. А сбежать вместе они не могли, правильно? Фриас едва мог ходить, а работы не было ни у одного. Страховки им хватало на то, чтобы покрывать еженедельную терапию и питаться у себя дома, — но это не такой Джекпот, который получила Мартина. Одним словом — такая фигня случается. Даже совпадением это не назовешь. После серьезных травм люди могут впадать в депрессию, а от депрессии иногда кончают с жизнью.
— Где они это сделали?
— В спальне Фриаса, — рассказывает Пит. — Когда его родители с младшим братом поехали на день в парк «Шесть Флагов». Наелись таблеток, залезли в кровать и умерли в объятиях друг друга, как Ромео и Джульетта.
— Ромео и Джульетта погибли в склепе, — поправляет Холли, вернувшись на кухню. — В фильме Франко Дзеффирелли, лучшем по этой пьесе.
— Ага, понятно, — говорит Пит. — Спальня, склеп — ну хоть на одну букву начинается.
Холли держит в руках «Инсайд Вью», который взяла с кофейного столика, загнутый так, что видно фотографию Джонни Деппа, на которой он выглядит то ли пьяным, то ли под кайфом, то ли мертвым. Она что — читала эти скандальные статейки все это время? Если так, то у нее действительно выдался плохой день.