Конец войны - страница 9

- Можешь. Но глобальные изменения требуют длительного времени, которого у хроноагента нет. Дело в том, что ты, попав в прошлое, являешься чужим для этого времени. Ты - вирус, проникший в организм. Организм, борясь за своё здоровье, должен тебя уничтожить, и время убьёт тебя, если ты не уберёшься отсюда достаточно быстро.

- И сколько у меня времени?

- Сутки, максимум двое. Или недели полторы с прививкой. Зависит от особенностей организма.

- Какая ещё прививка?

- Прививка от времени. Её все хроноагенты получают. У тебя, судя по всему, её нет.

- Нет.

- Тогда тебе нужно спешить, и я повторно задаю тебе вопрос: что ты хочешь?

- Ну я теперь и не знаю.

- Врёшь. Ты забываешь, что у нас мнемонический контакт и все твои мысли у меня как на ладони. Пойми, твоё желание спасти прадеда - это вмешательство неопределённого уровня.

- Что значит неопределённого?

- А то и значит, что я не в состоянии просчитать последствия твоего вмешательства, а поэтому и разрешение на него дать тебе не могу.

- А что же делать?

- Возвращаться.

- Я не могу. Я должен его хотя бы увидеть, - обречённо вздохнул я, если, конечно, можно вздыхать мысленно. Во всяком случае, я, кажется, искренне решил, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. По крайней мере, Хроник мне поверил, потому что в голове прозвучало:

- Хорошо, я помогу тебе. Но имей в виду, в твоём распоряжении сутки, не более, а если вдруг почувствуешь себя плохо, то и того меньше. Держи меня всегда при себе, и если что, жми на кнопку "возврат".

- Ладно, договорились, что теперь?

- Сначала тебе нужно сделать документы. Перехожу в режим "Документы". Подними меня на уровень лица.

Я подчинился.

- Можешь убрать с лица эту идиотскую ухмылку?

Я кое-как справился с собой.

- Готово.

Я посмотрел на экран и увидел там своё фото.

- Однако рожа у меня попорчена изрядно. Наверное, когда в пещеру провалился, тогда и поцарапался.

- Это хорошо, можно будет разыграть лёгкую контузию, когда попадёшь в войска. Легче избегать неудобных вопросов.

- Но, с другой стороны, такое фото вряд ли годится для документов.

- Это поправимо. Включаю режим временной адаптации.

На экране высветилась надпись: 1941г. Фотография подёрнулась рябью, разбилась на пиксели, потом границы пикселей размылись, и моим глазам предстала чёрно-белая фотография человека с моим лицом, но родившегося году эдак в восемнадцатом, и сфотографировавшимся в сорок первом. Ни следа от царапин на лице, а вместо камуфляжа военная форма, с лейтенантскими петлицами.

- Да-а-а, фотошоп отдыхает.

- Перехожу в режим синтеза.

Несколько секунд спустя в боковом ребре планшета открылась створка, и оттуда выползло удостоверение с моей фотографией. Это была точная копия того самого удостоверения, что я держал в руках ещё несколько часов назад в далёком 2010 году, за исключением фото. Вслед за удостоверением выползло ещё несколько документов: журналистское удостоверение, командировочное предписание, продовольственный аттестат, профсоюзный билет и расчётный лист. Все документы в хорошем состоянии, но не новые. Было видно, что ими пользовались некоторое время, предъявляли, ставили отметки в продаттестате, причём в разное время и разными людьми. В профсоюзном билете также стояли регулярные отметки о взносах, и хотя подпись стояла везде одна и та же, но чернила использовались каждый раз разные. Я не большой специалист в документоведении, но подлинность этих бумаг у меня лично, не смотря на то, что я был свидетелем их создания, сомнений не вызывала.

- Я взял за основу документы Звягинцева. Только фотографии поменял. У него хорошая, надёжная легенда, которую тщательно готовили лучшие специалисты хроноцентра. Так что, Павел, привыкай к новому имени.

Я открыл командировочное предписание: "Звягинцев Глеб Егорович, лейтенант, военный корреспондент газеты "Боевое знамя", действительно направляется в расположение 771-го ОАИБ. Время прибытие в расположение части 1-е сентября 1942 года, основание: приказ по округу Љ 056, приложение: Аттестат Љ 1537". Подпись главного редактора газеты и печать.