Коновницыны в России и в изгнании - страница 15

Нас одели в солдатские шинели, так как юнкеров и кадет ловили и убивали на улицах.

Юрий Вуич, паж моего класса, не пришел на уроки (он был приходящий). Вечером его родители звонили в корпус, разыскивая его. Его труп нашли в Мойке: он был исколот штыками и обезображен. Как позднее выяснилось, произошло следующее: он вышел из дома, чтобы идти в корпус. На нем была солдатская шинель, а под ней рубашка с золотыми пажескими погонами. У подъезда он обменялся несколькими словами со швейцаром, критикуя современные порядки. Прохожий солдат подслушал разговор. Как только Вуич пошел от швейцара, солдат его остановил, дернул за ворот расстегнутой шинели и увидел золотой погон. Подошло еще несколько солдат и матросов. Вуич бросился бежать. Его нагнали и зверски убили.

Нужно бежать из Петрограда. Зашел за младшим братом Шурой в Александровский корпус. Вместе мы направились на вокзал.

Движение поездов по Балтийской линии прервано, так как казаки под командой генерала Краснова двигались из Гатчины на Петроград.

Идем на Варшавский вокзал, чтобы ехать окружным путем на Гдов.

По дороге встречаются на грузовиках солдаты и матросы, краса и гордость революции, с винтовками и пулеметными лентами через плечо…

Варшавский вокзал набит дезертирами, бегут с фронта. С трудом влезли в поезд. Висит густой махорочный дым и стоит отборная ругань. Проехав всю ночь, рано утром добираемся до станции Дно.

Весь пол вокзала заполнен лежащими дезертирами. Приходится ступать очень осторожно. Расписания поездов больше не существует. После долгих поисков находим на пути военный эшелон, он должен двигаться на Гдов. Влезли в вагон теплушки, забиваемся в угол и прикидываемся спящими, боимся, что по разговору узнают, что мы не солдаты.

Через несколько часов поезд трогается. Сильный мороз, наверное, градусов 20ºС. Как только мы проехали вокзал, началась беспорядочная ружейная стрельба. Поезд замедлил ход. Из нашего вагона выскочило несколько солдат, на ходу заряжая винтовки. Поезд остановился, стрельба прекратилась, вернулись солдаты из нашего вагона и стали рассказывать, что в одном из вагонов нашли переодетого юнкера: в его вещах нашли погоны и документы. Он выпрыгнул из вагона, но его солдаты догнали и пристрелили.

Нам стало страшно… Сильный мороз, замерзают уши и ноги…

Наконец, ночью мы приезжаем в Псков. Садимся в поезд на Гдов и на другой день, утром, мы дома. Здесь еще не знают о большевицком перевороте.

Коля дома, вернулся с фронта, так как солдатский комитет выразил офицерам недоверие…

С Россией кончено… На последях

Ее мы проглядели, проболтали,

Пролузгали, пропили, проплевали,

Замызгали на разных площадях,

Распродали на улицах: не надоль

Кому земли, республик да свободу,

Гражданских прав? И родину народ

Сам выволок на гноище, как падаль.

О, Господи! Разверзни, расточи,

Пошли на нас огонь, язвы и бичи,

Германцев с запада, монгол с востока,

Отдай нас в рабство вновь и навсегда,

Чтоб искупить смиренно и глубоко

Иудин грех до Страшного Суда.

Максимилиан Волошин

1918 год. По России гуляют большевики, разрушая буржуазные предрассудки, заборы, произведения искусств и многое другое.

Партия большевиков даровала России свободу, учредили ЧК, которая заливает всю страну невинной кровью для блага человечества и обещает это всему миру: «Пролетарии всех стран соединяйтесь», «Мир – хижинам, война – дворцам». Религия объявлена опиумом для народа.

В селе Коломенском под Москвой, в день отречения Государя, явлена была новая икона Божьей Матери, названная Державной. Эта икона, найденная среди рухляди и пыли в подвале, по указаниям одной глубоко верующей богобоязненной женщины, получившей троекратное видение во сне – представляла собой огромную, узкую темную икону Божьей Матери в красной царской порфире, с короной на голове, со скипетром и державой Российских Государей, восседающих на престоле. Через несколько месяцев, икона сама собой чудесно обновилась и стала светлой и ясной. Необычно для изображения лика Богоматери строг, суров и властен взгляд Ее скорбных очей, наполненных слезами гнева и любви. Порфира Ее пропитана мученической кровью, и Царская корона сверкает алмазами невинных слез.