Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол - страница 39

– Получается, что так, – закрывая книжицу, согласился с этим мнением Цагикян. – Слишком маленькая фора у нас – всего лишь одно очко. Достаточно проиграть одну игру и мы откатимся на второе место.

– Серебро тоже не плохой результат, – заметил Симонян.

– Но золото, согласись, лучше, – тут же отреагировал на эту реплику Михаелян. – Поэтому сидеть сложа руки мы не будем. Тем более зная, что наши противники действуют решительно. Какая игра у киевлян следующая?

Вопрос был задан Цагикяну, который, заглянув в справочник, ответил:

– С ЦСКА 7 октября в Москве.

– Так это же за три дня до вашего финала в Кубке СССР? – удивился Михаелян.

– Вот именно, – подтвердил эти слова Цагикян. – Поэтому можно со стопроцентной уверенностью сказать, что киевляне захотят купить у армейцев победу или хотя бы ничью, чтобы не тратить силы перед финалом Кубка.

– Значит, с армейцев и надо начинать, – сказал гость и поднялся со стула. – Объяснять вам ничего не буду, но пообещать могу: постараюсь сделать так, чтобы армейцы сражались с киевлянами так, как это будете делать вы в финальном матче на Кубок СССР. До свидания!

Спустя час Михаелян был уже в своем кабинете в здание КГБ на улице Налбандяна и тут же вызвал к себе начальника военной контрразведки Саркиса Бадаляна, с которым был знаком более десяти лет.

– У тебя ведь хорошие отношения с Мельниковым? – спросил он у контрразведчика, едва тот вошел в кабинет.

Имелся в виду командующий Закавказским военным округом Павел Мельников.

– Пока не жалуюсь, – улыбнулся в ответ Бадалян.

– Он ведь у нас за ЦСКА болеет?

– Еще как – настоящий фанат.

– Как думаешь, если он узнает, что его команда собралась сыграть в поддавки с киевлянами, он расстроится?

– Конечно, учитывая, что он их недолюбливает. А в чем дело?

– Надо сделать так, чтобы он узнал о том, что свой следующий матч в Москве против киевлян ЦСКА собирается отдать без боя. Сможешь это организовать?

– Почему нет – могу. Только что это даст?

– Я рассчитываю, что он позвонит министру Гречко, ну а тот… сам понимаешь.

– Не позвонит, а лично передаст. Когда будет эта игра?

– Седьмого октября.

– Мельников как раз в эти дни улетит в Москву. У Гречко с 11 октября официальный визит в Польшу, поэтому накануне отъезда он собирает совещание командующих округов.

– Ну, вот видишь, Саркис, фортуна сама идет к нам в руки, – улыбнулся Михаелян и первым протянул контрразведчику на прощание свою ладонь.

Первый заместитель председателя Спорткомитета СССР Глеб Смородин торопился к своему шефу и предвкушал весьма интригующий разговор, который должен был коснуться концовки чемпионата Союза по футболу. И так было всегда с тех пор, как шесть лет назад Смородин был назначен на свою должность. Именно в концовке чемпионата определялась судьба как лидеров турнира, так и его аутсайдеров. Причем происходило это не только на поле, но и в тиши высоких кабинетов. Ведь футбол в стране был не только любимой забавой для миллионов простых граждан, но и инструментом в руках политиков, которые с его помощью решали вопросы государственной важности. И очень часто судьба первых и последних мест чемпионата определялась, исходя из политической целесообразности. Например, в тот год, когда Смородин стал первым замом, ему пришлось решать весьма серьезную задачу – не допустить вылета из высшей лиги ленинградского «Зенита». Он тогда должен был вылететь вполне справедливо – из-за плохой игры, но в дело вмешалась большая политика. Это был год 50-летия Великого Октября, а Ленинград был городом трех революций. Поэтому допустить такого позора в юбилейный год было нельзя, о чем прямым текстом и было заявлено на Старой площади главе Спорткомитета СССР, а тот довел эту директиву до Смородина. И тому пришлось эту коллизию срочно решать. Выход был найден весьма оригинальный. Было объявлено, что в следующем году число участников будущего чемпионата СССР увеличивается на одну команду (с 19 до 20) и поэтому в юбилейном году все клубы высшей лиги сохраняют за собой право в ней остаться. Естественно, всем футбольным болельщикам была понятна причина этой новации, но оспорить ее было невозможно – приказ исходил с самого верха.