Контракт на счастье - страница 24

— Куда-то собралась? — удивленно спросил Данте, появившись на пороге ванной комнаты, которая внезапно стала казаться Фэй крошечной из-за его присутствия.

— Да. Домой.

— В самом деле? А я-то, дурак, думал, что мы с тобой подписали контракт, — он вперился в нее взглядом. — Ты закатываешь мне истерику, потому что я не пустил тебя за покупками? Если так, то расслабься. Я прикажу шоферу отвезти тебя, куда пожелаешь.

— Не нужно. Я сама заказала такси, которое отвезет меня в аэропорт, — возразила Фэй, увидев, как Данте вздрогнул. Все шло не так, как он запланировал, чему она обрадовалась.

— Ты решила таким способом раньше заполучить от меня обещанные деньги, Фэй? Напрасно. Придется мне огорчить тебя. Я никогда и ни за что не изменю условия контракта, так и знай.

— Я в этом не сомневаюсь. Хочешь верь, хочешь не верь, но я просто решила вернуться домой.

— А с какой стати? — Он подошел к ней ближе. Фэй уставилась на мраморный пол бежевого цвета, не в силах посмотреть даже на отражение его взгляда в зеркале. — Только не надо придумывать, будто тебе тут было плохо. Я знаю, что ты в восторге от здешних мест и моего дома.

Ощутив теплое дыхание на своей шее, Фэй едва совладала с эмоциями.

— Я больше так не могу.

— Как это «так»? — голос Данте был одновременно мягким и безжалостным. — Ты живешь в роскоши и получаешь все, что только захочешь. Взамен же делаешь то, о чем сама меня когда-то умоляла. Что происходит, мисс Маттесон? — он сделал шаг назад и насмешливо поднял брови.

— Я пришла к тебе по делам бизнеса, Данте. Ты был единственным, кто решил, что я буду твоей любовницей. Меня винить не в чем.

— Странно, но когда я заставил тебя приехать в Италию шесть лет назад, именно ты настояла на том, чтобы стать моей любовницей.

Фэй жалела о том, что стены ванной комнаты невозможно раздвинуть. Куда бы она ни взглянула, повсюду в зеркалах отражался Данте.

— Я была юной. И никогда прежде…

Данте не дал ей возможности закончить.

— А как ты оправдаешь свое нынешнее поведение, когда снова так легко легла со мной в постель? — выпалил он, несмотря на понимание того, что Фэй не заслужила подобного отношения к себе. Ведь однажды он уже испытывал по этому поводу угрызения совести. — Неужели ты настолько опытна, что притворство стало для тебя естественным явлением? Может, ты именно поэтому решила уехать? Возможно, ты нашла того, кто даст тебе нужную сумму гораздо быстрее в обмен на твои сексуальные услуги?

Прикрыв глаза, Фэй направилась в сторону двери, решив в последний раз притвориться бессердечной.

— Ты уже сказал, что отношения между нами носили временный характер. Я сделаю тебе одолжение и уеду до того, как один из нас опротивеет другому.

Если бы Данте хотя бы попытался ее остановить, Фэй никогда не уехала бы от него, поскольку у нее просто не хватило бы сил.

Именно об этом она думала, когда в кромешной тьме тащила свою сумку по лестнице, ведущей в ее квартиру. В холле снова не было освещения. Но все это ерунда. Фэй ждала, что Данте назовет ее лгуньей, потребует выполнять до конца условия подписанного контракта, попробует соблазнить, чтобы заставить ее остаться. Бог свидетель, если бы Данте захотел, она осталась бы с ним. Однако он не произнес и слова, когда Фэй решительно прошагала мимо него.

Впрочем, у Данте не было причины, чтобы остановить ее. Размышляя об этом, Фэй принялась искать в дамской сумочке ключи от входной двери. Для него завести очередную любовницу все равно, что поменять электрическую лампочку. Вне сомнения, огромное число женщин жаждало оказаться у него в постели, не задавая дурацких вопросов о своем месте в его жизни. Ведь он предоставлял им столько материальных преимуществ.

Включив освещение, Фэй оглядела свою крошечную квартирку, скромное коричневое кресло и часы, показывавшее без четверти час. Она попыталась не сравнивать эту обстановку с той, в которой находилась всего сутки назад. Прежде ее квартира не казалась ей настолько унылой и безжизненной. Даже на автоответчике не оказалось ни одного сообщения.

Внезапно Фэй показалась себе винтиком в механизме, который всю жизнь прожил, подчиняясь правилам. Все, что казалось ей прежде привычным, стало ненавистным.