Контуры грядущего. Энгельс о коммунистическом обществе - страница 53
[84]; к тому времени подобные массовые войны уже вообще не смогут иметь места, вследствие отсутствия равного противника. В первый же период пролетарской революции для всего этого будут отсутствовать основные предпосылки; тем паче в 1852 году».
Общий результат этой важнейшей части своего исследования Энгельс резюмирует так: «Summa summarum [Общий итог]. Революция будет воевать современными военными средствами и при помощи современного военного искусства против современных же военных средств и современного военного искусства» (7, 509 – 513).
Итак, хотя в первый период пролетарской революции могут быть использованы только уже существующие средства и способы ведения войны, в конечном счете эмансипация пролетариата создаст свой особый способ ведения войны, и армии коммунистического общества будут обладать «неслыханно страшной силой». Эти армии, разумеется, будут существовать лишь постольку, поскольку еще будут оставаться некоммунистические страны. Ясно также, что эти армии будут использованы не для захватнических, а только для оборонительных войн.
О силе и превосходстве армий коммунистического общества Энгельс говорил уже в 1845 г. в своих «Эльберфельдских речах». Но насколько изменились с тех пор его взгляды! Тогда, в начале 1845 г., преимущества этих армий сводились к чисто моральному фактору: воодушевление, стойкость, храбрость. В данном пункте Энгельс, по существу, еще не выходил за пределы представлений предшественников научного коммунизма. Теперь, шесть лет спустя, в 1851 г., те же преимущества выражаются в целом комплексе особенностей, обусловленных природой коммунистического общества. Их можно свести к трем главным:
1) более быстрое развитие производительных сил, материального производства, поскольку устранены тормозившие их развитие оковы частной собственности; отсюда – экономическое превосходство коммунистического общества, проявляющееся также и в области военного дела;
2) отсутствует классовая борьба внутри общества, устанавливается подлинное единство общества, поскольку устранены классовые антагонизмы и сами классовые различия; отсюда – социальное превосходство армии;
3) изменились сами люди; отсюда – их физическое, интеллектуальное и моральное превосходство.
Этот новый взгляд стал возможен только на основе материалистического понимания истории и в результате самостоятельного исследования военной истории.
Современному читателю может показаться, что прогноз Энгельса не оправдался, и именно потому, что значительная часть его «предсказаний» в точности сбылась еще до пролетарской революции. Однако такое впечатление было бы совершенно ошибочно.
Ведь Энгельс вовсе не утверждает, например, что использование в широких масштабах железных дорог и электрического телеграфа в военных целях возможно только после пролетарской революции. Ничего подобного найти в его рассуждениях нельзя.
Предпосылкой всех его конкретных прогнозов является то предположение, что при существующих в данное время условиях, в 1852 г., во Франции происходит пролетарская революция. Этот «факт» заранее задан в его исследовании, и только исходя из него он развивает все конкретные следствия.
Но помимо совершенно конкретных прогнозов относительно предположенной ситуации, в рассуждениях Энгельса есть и некоторые общие элементы, которые не зависят от его исходной предпосылки. Так, он показывает, что с развитием материального производства изменяются средства и способы ведения войны, возрастает массовость и подвижность армий. Пролетарская революция, устраняя препятствия на пути развития производительных сил, классовые антагонизмы, изменяя самих людей, создает – при прочих равных условиях – значительно большие возможности и для развития военного дела. Однако развитие средств и способов ведения войны происходило всегда и – пусть в иной форме и иными темпами – будет происходить и впредь, даже если пролетарская революция еще не начнется. Такой вывод вполне можно сделать из того, что говорит Энгельс в своей работе.
Таким образом, у нас нет оснований сомневаться в правильности его прогноза и, наоборот, есть все основания восхищаться тем, насколько далеко вперед видел Энгельс.