Конвейер душ (Часть 1) - страница 23

— Вериф наверное сказала вам, что по странным обстоятельствам просачивание …

Мощная лапища Эльвицина молниеносно сомкнулась на щеках Иралия.

— Заткнись. — Прошипел кардинал.

В тот же момент молодая девушка в чёрном платье поднялась со своего трона и воздела руки. Все ряды с приглашёнными влиятельными чиновниками окружил звуконепроницаемый теневой барьер. Мисдес — жрица Мелока, только она владела такой магией.

— Ты не мог этого узнать ни у кого, откуда у тебя информация? — Эльвицин убрал ладонь со рта Иралия.

— Когда я призвал Зверя войны, тот использовал мою душу как мост между мирами. После я оказался способен ощутить открывшийся прорыв в Инферно и всё, что произошло там. — Сплюнув кровь, Иралий улыбнулся. — Поверьте, у неё нет силы разрушить завесу. Произошёл лишь разлом в ткани реальности, что, конечно, ужасно, но не катастрофично.

Эльвицин повернулся спиной к Иралию и подошёл к алтарю.

— И я так понимаю, связь ещё работает?

— Да, опосредовано, через сны я могу что-то чувствовать.

Эльвицин снова приблизился к Иралию. На чёрных мясистых губах кардинала впервые заиграла кривая усмешка.

— Значит, получается, ты полезен. Ну что же, мне нравится как ты держишься, назначаю тебя Верховным чародеем. Приблизительно равно должности старшего жреца. — Эльвицин презрительно глянул на Фиория. — Должен же кто-то заменить безвременно почившего Нольца. Наказание же ты уже, смотрю, получил.

— Почту за честь, кардинал. — Иралий делано поклонился.

Фиорий не мог унять дрожь от охватившей его злобы и обиды. Хитёр, ублюдок. Скрыл информацию и знал, чем всё кончится, а теперь загулял в фаворитах самого Эльвицина.

— Ну а этого ждут муки и тяжёлая смерть.

Вот и всё, Фиорий прикрыл глаза, вспоминая, где у него спрятан кинжал. Одно прикосновение магической стали и мук можно будет избежать.

— Если хотите убить его, пожалуйста. — Безразлично заявил Иралий. — Огребёте кучу проблем. Я так понимаю, Вериф не отменяла первоначальной миссии?

— Молодой Эграмон доведёт её до конца.

Опустошённым взглядом Фиорий наблюдал, как Иралий улыбнулся.

— Этот мальчишка? Фиорий по сути единственный, кому Сетара хоть как-то доверяет. Уберёте его и всё!

— То есть предлагаешь превратить нашу встречу в светский раут, чародей?

— Оставь, убить его мы всегда успеем. — Проворковала со своего места Мисдес. — Твоя демонесса хорошо насытилась кровью бедного Джерома.

Зачем? Почему? От шока Фиорий не мог рассуждать здраво. У него не укладывалось в голове почему Иралий мог вступиться за него? В чувство благодарности со стороны этого интригана он не верил. Ну что же, с раннего детства он помнил, как некоторые из его высокопоставленных родственников ушли из жизни на пике своей карьеры. Мать всегда хотела для него скромного места, а он считал её узколобой. Большая власть несёт большую угрозу, и сейчас он ощутил это на своей шкуре. Теперь его жизнь зависит от того, переиграет ли он Эграмона и докажет ли свою полезность. В этой ситуации он никак не может пропустить званый ужин, который, наверное, вот-вот начнётся. Ожидаемый удар в затылок оповестил об окончании светского раута.

Фиорий медленно приходил в себя. Он лежал на богато украшенной кровати. Как всегда, жёсткая головная боль. Ладно, он ожидал экзекуции, какого-то наказания за так называемое преступление, но, похоже, пока что его оставили в покое. Тут же выглянув в находящееся рядом окно, Фиорий увидел, что солнце уже клонилось к закату, оставляя длинную тень от маяка Дедлон. И сейчас он находится там же, откуда его увели — в Притворе хранителей.

— А, пришёл в себя. Шевелись, на ужин опоздаешь. — Нарядный Иралий приводил себя в порядок, замазывая косметикой ссадины на лице.

— Почему? — Хрипло спросил Фиорий, а затем зашёлся в кашле.

Удары магии Эльвицина не прошли даром. Уточнять же вопрос было не нужно, Иралий всё понимал.

— Я же сказал, Сетара тебе доверяет, если это можно так назвать, только тебе, так как считает, что знает тебя как облупленного. От успеха твоей миссии зависит всё.

Просто прекрасно. Фиорий готов был истерично расхохотаться, если бы рёбра так не болели. Дрожащей рукой он потянулся к стоявшей на столе бутылке дорогого вина и тут же принялся хлестать из горла.