Копье и Лавр - страница 2

Горящие стрелы вонзились в борта, пробили черный холст парусов, посыпались на палубы. Гортанные крики и проклятия бербаров огласили ночное море.

Каждый пиратский корабль превратился теперь в большое огненное пятно в темноте. Вот почему после первого выстрела становится легче.

С большей частью вражеских судов не пришлось даже сближаться для абордажа. Паруса прогорали дотла. Экипаж бросался в море, спасаясь от пламени. Оставалось только дождаться, пока эти суда догорят и спаленными деревянными остовами пойдут на дно.

Но один корабль стрелы все-таки не достали. Видя, что удача столь безжалостно им изменила, пираты спешно повернули судно назад, на Юг. При виде этого бегства глаза Ио мстительно сузились.

Ну уж нет, трусливая падаль. За жизни рыбаков вы нам ответите.

— Сближение по правому борту! Приготовиться к рукопашной!

Женщины Фаланги издали краткий боевой клич. Ио готова была спорить, что не один смрадный бербар обмочился со страху от этого крика. Из ножен со зловещим шелестом показались гладии — прямые короткие мечи с широким лезвием, излюбленное оружие воинов Орифии.

Ветер раздул парус триремы и помчал ее в погоню легко, как брошенный по воде камень. Черный пиратский парус, между тем, лопнул от резкого порыва; безобразная дыра убила все надежды разбойников спастись от погони. Птун, должно быть, от души веселился, глядя на то, как наглые чужеземцы тщетно пытаются покинуть его воды.

Мечницы выстроились по правому борту в боевом порядке. Фибулы их плащей со священным знаком Фаланги — копьем, заключенным в лавровый венок — блестели в отсветах огня, как глаза демонов мщения.

***

Когда бьешься в союзе с самими богами, это почти пьянит. Кажется, что ты окована непробиваемой броней, а на сандалиях отросли крылья. Тело само подсказывает все нужные движения, и поражение кажется выдумкой пьяного поэта.

Едва Ио разжала канат и приземлилась на чужую палубу, как ее встретил вражий клинок. Но капитан среагировала моментально: гладий метнулся в ответ, и меч в руке бербара раскололся надвое. Мудрено было сказать, чего тут было больше: фехтовального мастерства Ио или благосклонности Тоскара. Капитан предпочитала думать, что эти вещи взаимосвязаны. Воитель благоволит тем, кто упражняет тело и совершенствует себя в ремесле войны.

Темнокожие, белозубые, с налитыми кровью глазами, бербары производили впечатление страшных противников. Но выучке и силе Фаланги они, изрядно уже струсившие, противопоставить ничего не могли. Мечи воительниц будто были заточены об алмазы; каждый удар отсекал начисто руку, ногу или голову.

С остатками шайки было покончено прежде, чем горящие корабли исчезли в пучине.

***

— Что они там сигналят? — устало спросила Ио.

От пота глаза щипало, и огненные сигналы со спасенного купеческого судна было не разобрать.

— Говорят, целуют землю под нашими ногами, — разъяснила младший командир.

— Так мы же не на земле.

— Никак нет, капитан, — невозмутимо кивнула командир. — Еще говорят, что пожертвуют в храмы десяток жемчужин. На молитвы за нас, стало быть.

— Всего десяток? Да ну! Спроси-ка лучше, нет ли у них на судне десятка статных мужиков. Я бы сейчас не отказалась.

Младший командир фыркнула, усмехнулась и Ио.

— Ладно, чего сидим? Всем триремам — обратный путь. Поплыли домой.

— Капитан! — раздался вдруг звонкий крик у борта. — В воде человек! Орифийка!

Ио тут же вскочила на ноги и побежала на зов. Из ее бойцов в море никто не падал. Неужели кто-то из рыбаков с тех растерзанных лодок? И как она только уцелела?

Но сомневаться не пришлось: из темноты доносились призывы о помощи на ладдийском. Голос девичий и совсем юный, подметила капитан. Наверное, дочь вышла с отцом на промысел. Злосчастная.

За борт уже кинули веревку. Раз-два, взяли! Худая фигурка показалась из темноты и повалилась на палубу.

— Огня, огня! — командуя, капитан одновременно сбросила плащ и укутала им девушку.

Это надо было сделать немедля: борясь с холодными ночными волнами, бедняжка продрогла до костей. Некоторое время она просто лежала под плащом капитана, свернувшись клубком и без остановки стуча зубами.