Копетан звезновойщик - страница 11

— Падме, прости меня, но я должен лететь на Татуин.

— Что случилось? — беспокойство сенатора росло. Чтобы так сорваться с места, ослушавшись приказа… должно явно произойти что-то из ряда вон выходящее.

— Моя мать. Я видел её. Она страдала. Я обязан ей помочь! Как друга прошу, не говори никому о моей отлучке.

— Я не скажу, Эни, — глаза Амидалы расширились от ужаса. Она слышала, что джедаи могут видеть будущее и Энакин скорее всего видел это самое будущее. И оно ему не нравилось. — Подожди! Я лечу с тобой!

— Нет. Это только мои проблемы и я сам их решу. Оставайся на Набу.

— Нет, я лечу с тобой. Ты мой друг, а друзей в трудную минуту не бросают. К тому же, если я буду с тобой, то ты как бы и не нарушаешь приказ.

— Верно. Об этом я не подумал. Ладно, собирайся, мы вылетаем немедленно!

В Мос-Айсли я зашел только чтобы выяснить расположение фермы Ларсов. Не теряя драгоценного времени, я отправился туда. То, что я узнал от хозяина не прибавило мне радости. Тускены уже захватили её и прошел большой срок. Я прибыл только на день раньше Канона. Оставив Падме на ферме, я отправился в нелегкий путь. У джав узнал расположение лагеря тускенов. И сейчас незримой тенью проникнув в лагерь, я рассек красным клинком тускенский шатер в котором держали Шми Скайуокер.

Вид израненной женщины ужасал. Все тело покрывали шрамы, а лицо превратилось в сплошной кровоподтек. Теперь я понимал желание Скайуокера вырезать всех пустынных ублюдков от мала до велика. Так поступить с ней… Сволочи. Я видел кадры и фотографии замученных в концлагерях. В душе просыпалась ненависть. Ненависть впечатавшаяся в генетическую память. Всех бы их, паскуд, перевешал. Я освободил Шми – её воле и стойкости памятник ставить можно. Месяц терпеть издевательства тех, кто на людей смотрит как на дерьмо и безжалостно их уничтожает, этому можно только позавидовать.

— Эни? Эни это ты, — разомкнув разбитые губы, тихим слабым голосом проговорила женщина.

— Да, мама. Я пришел спасти тебя. Держись, я вытащу тебя отсюда.

— Прости, Эни, уже поздно. Я… я больше не могу. Ты так вырос. Я горжусь тобой, сынок. Я люблю… тебя… — её глаза закатились и грудь опустилась в последнем выдохе, чтобы уже никогда не вдохнуть.

Я не верил в происходящее. "Нет! Нет-нет-нет! Этого не может быть! Я должен, я просто обязан был спасти её! Срань хаттская, за что! Почему у меня не получилось? Что я делал не так? НЕ ПОНИМАЮ!" — мысли стремительно метались в воспаленном разуме. Я закрыл ей глаза. И просто сидел, баюкая израненное тело, ставшее таким невесомым. Вроде бы странно убиваться так из-за совершенно чужого человека. Я знал её только по фильмам и памяти Скайуокера. Однако… я не кривил душой, называя её матерью. Шми действительно была матерью. Моей. И сейчас, чувствуя непередаваемую боль и обжигающее чувство вины, я просто сидел и смотрел на её лицо, вдруг ставшее спокойным, умиротворенным. Сначала я хотел поддаться ярости, что зрела в части души, принадлежащей Скайуокеру, выплеснуть боль и поубивать нахрен всех трижды проклятых пустынников. Но разум охладил разгоряченное сердце. Я понимал, что это не исправит моей ошибки, не искупит вины, не вернет мать и не облегчит страданий. Отняв их жизни и так не стоящие ни гроша, я не сделаю свою жизнь лучше.

— Ты еще будешь гордится мной, мама. Клянусь. Правы джедаи – нет смерти, есть только Сила. Ты будешь жить в моем сердце и памяти. Вечно. Бессмертная в Силе.

Завернув тело в ткань, я так же тихо покинул лагерь.

Новая планета, новые сюрпризы. Снова армия! Теперь уже дроидов! А учитывая то, что он слышал – война неизбежна. Надо немедленно связаться с Корусантом. Возможно, удастся все предотвратить! Передатчик не принял обратный сигнал и Кеноби решил связатьтся с учеником. Однако и тут его ждал сюрприз.

— Его нет на Набу? Странно. Попробую расширить диапазон… Ага, контрольный сигнал Энакина. Но он с Татуина? Чего он там забыл? Ладно, что бы это ни было, наверняка это важно. Так просто он пост не оставил бы, — джедай стал надиктовывать сообщение, не подозревая, что уже стал объектом пристального внимания.