Копи царя Соломона. Прекрасная Маргарет - страница 17

Что касается самого Хивы, мы зарыли то, что от него осталось, в норе муравьеда и, по обычаю, положили с ним ассегай, чтобы ему не пришлось оставаться безоружным на пути в лучший мир. На третий день мы отправились дальше в надежде, что когда-нибудь вернемся и откопаем свою слоновую кость. После длинного, утомительного путешествия и целого ряда приключений, которых не сто́ит описывать, мы добрались в свое время до селения Ситанда-Крааль, настоящего исходного пункта нашей экспедиции, расположенного вблизи реки Луканги. Как сейчас помню наше прибытие в это место. Направо виднелись разбросанные хижины туземцев, несколько каменных лачуг для скота и ниже, у самой воды, полоски обработанной земли, на которой эти дикари высевают свои скудные запасы зернового хлеба. За рекой расстилались обширные луга, поросшие высокой травой. Налево лежала широкая пустыня. Казалось, что селение стои́т на самой границе плодородной местности, занимая последний клочок удобной земли. Под самым местом нашей стоянки протекал небольшой ручеек, а за ним возвышалась каменистая покатость, та самая, на которую карабкался бедный дон Хосе Сильвестра двадцать лет тому назад, вернувшись после своих бесплодных попыток проникнуть в Соломоновы копи.

За этой покатостью начиналась безводная пустыня, поросшая каким-то дрянным кустарником.

Когда мы разбили лагерь, вечер уже приближался, и огромный огненный шар солнца склонялся в пустыню, наполняя все ее неизмеримое пространство разноцветными огнями лучей. Предоставив Гуду распорядиться устройством нашего маленького бивака, я позвал с собой сэра Генри, и мы взошли на вершину каменистого склона, который поднимался против нас, и остановились, обозревая пустыню. Воздух был очень чист и прозрачен, и на горизонте далеко-далеко от нас можно было различить туманные голубые очертания великих Сулимановых гор, увенчанных снегами.

– Смотрите, – сказал я, – вон они, эти неприступные стены, которые окружают Соломоновы копи. Кто знает, приведется ли нам когда-нибудь взобраться на них!

– Верно, мой брат уже там, а если он там, то и я как-нибудь до него доберусь, – сказал сэр Генри с той спокойной уверенностью, которая всегда его отличала.

– Надеюсь, что так, – отвечал я и уже повернулся было, чтобы идти назад в лагерь, как вдруг заметил, что мы не одни. За нами стоял величавый зулус, Омбопа, и так же пристально смотрел на далекие горы.

Видя, что я его заметил, он заговорил, но при этом обратился к сэру Генри, к которому он очень привязался.

– Так это та страна, куда ты стремишься, Инкубу (на туземном языке это значит, кажется, слон, – так прозвали кафры сэра Генри), – сказал он, указывая на далекие горы своим широким ассегаем.

Я строго спросил его, как он смеет так бесцеремонно обращаться к своему господину. Конечно, между собой эти проклятые туземцы вольны выдумывать какие угодно клички, но величать человека прямо в глаза этими дурацкими прозвищами уж совсем не подобает. Зулус засмеялся спокойным, тихим смехом, который меня ужасно взбесил.

– А откуда ты знаешь, что я не равный вождю, которому служу? – сказал он. – Конечно, он царского рода; это видно по его росту и взгляду; но ведь и я, может быть, тоже не простой человек. Будь моим языком, о Макумацан, и говори мои слова Инкубу, моему господину: я хочу беседовать с ним и с тобой.

Я был на него ужасно сердит, так как совсем не привык, чтобы кафры обращались ко мне подобным образом. Но сам не знаю почему, я испытывал к нему симпатию, и, кроме того, мне было интересно знать, что он хочет сказать; а потому я перевел его слова, прибавив, что, по-моему, он ужасный нахал и что дерзость его возмутительна.

– Да, Омбопа, – отвечал сэр Генри, – я иду именно туда.

– Пустыня пространна и безводна, горы высоки и одеты снегом; ни один человек не может сказать, что там, за тем местом, куда село солнце; как же ты туда пойдешь, о Инкубу, и зачем ты туда идешь?

Я опять перевел его слова.

– Скажите ему, – отвечал сэр Генри, – что я туда иду потому, что уверен, что мой родной брат, человек одной со мной крови, ушел туда прежде меня, и теперь я иду его искать.