Кораблекрушения - страница 10

А на другой день, который был первое мая, губернатор отозвал в сторону комиссара, интенданта, веедора, меня и одного матроса, по имени Херонимо де Аланис, и, так нас собрав, сказал, что он хочет идти вперед в глубь земли[28]а корабли чтобы шли в это время вдоль берега, пока не достигнут гавани; ибо лоцманы думают и говорят, что если плыть по направлению к Лас-Пальмас, то гавань совсем близко отсюда; и после этого он просил нас сказать, каково наше мнение. Я ответил, что, по моему разумению, ни в коем случае нельзя оставлять корабли до того, как мы приведем их в населенное и безопасное место, а что касается лоцманов, то они совсем уже сбились, они не уверены в том, что говорят, и не знают хорошо, где мы находимся; и что, кроме того, наши лошади ни на что не годны, и в случае необходимости мы не сможем получить от них никакой пользы; и что помимо этого мы немы и безъязыки и не сумеем поэтому ни хорошо объясниться с индейцами, ни узнать о стране то, что пожелаем, а ведь мы пойдем в землю, о которой не имеем никаких сведений, не зная, ни какова она, ни что в ней есть, ни каким народом населена, и и в какой ее части мы сами находимся; и что, сверх всего этого, нет у нас и припасов, чтобы идти неизвестно куда ибо, судя по тому, что осталось на кораблях, мы сможем дать каждому человеку в запас для похода в глубь земли не больше чем фунт сухарей и фунт свиного сала; и что, как мне кажется, следует нам погрузиться на корабли и идти искать гавань и землю, более пригодную для посели пня, ибо та земля, которую мы видели здесь, столь бедна и безлюдна, что подобной ей нет нигде в этой части света.

Комиссар же выразил противоположное мнение, сказав, что надо не садиться на корабли, но, наоборот, надо идти сушей, все время придерживаясь берега, и искать гавань, ибо ведь лоцманы сказали, что она находится не более чем в десяти или в пятнадцати лигах по пути от Пануко[29]; и что невозможно, идя все время вдоль берега, не наткнуться на нее потому что, по словам лоцманов, она вдается в глубь земли на двенадцать лиг; и что те, кто найдут ее первыми, пусть ждут там остальных, а что плыть всем на кораблях — значило бы искушать судьбу, ибо с тех пор, как мы отплыли от Кастилии, слишком много уже выпало на нашу долю трудов и бурь, слишком много мы потеряли кораблей и людей, пока добирались сюда; и что по этой причине он будет идти по суше вдоль берега, пока не выйдет к гавани, а корабли с другими людьми пусть тоже плывут вдоль берега, пока не достигнут того же места.

Все, кто были там, согласились с ним, кроме нотариуса, а нотариус сказал, что, прежде чем покидать корабли, надо бы отвести их в знакомое и безопасное место, хотя бы частично заселенное, и что только сделав это, можно входить в глубь земли и поступать дальше так, как каждый сочтет наилучшим.

Губернатор продолжал настаивать на своем мнении и на том, что к нему добавили другие. Я же, видя его решимость, потребовал именем вашего величества, чтобы он не бросал корабли, не приведя их в безопасное место, и попросил нотариуса, который был с нами, чтобы тот засвидетельствовал мое требование. Губернатор ответил, что он поступает в согласии с мнением большинства офицеров и комиссара, а что я не имею права требовать что-либо, и он попросил нотариуса засвидетельствовать, что, так как эта земля непригодна для заселения и не имеет гавани, он, губернатор, свернул лагерь, который уже был разбит, и пошел на поиски поиски гавани и лучшей земли. Затем он приказал предупредить людей, которые должны были пойти с ним, чтобы они брали с собой все, что им нужно для похода.

После того как это распоряжение было отдано, он в присутствии всех, кто там находился, сказал мне, что поскольку я так противился и так боялся входить в глубь земли, то пусть я останусь и возьму командование над кораблями если и над всеми людьми на кораблях, и пусть я разобью лагерь, прибуду на место раньше, чем он.

Я отказался, но, когда все разошлись, губернатор сказал, что, как ему кажется, никому, кроме меня, нельзя доверить это, и снова передал мне, что просит взять под командование корабли и людей, которые на них остаются. Видя, что, несмотря на такую настойчивость, я продолжаю отказываться, он спросил меня, по какой причине я избегаю принять его предложение. На это я ответил, что не хочу брать на себя командование потому, что уверен и знаю, что ни он никогда больше не увидит кораблей, ни корабли его, а это ясно мне потому, что я вижу, как опрометчиво собираются они войти в ту землю. И хотя я еще больше, чем он или другие, желал бы испытать опасности и пройти через то, через что они пройдут, я просил, чтобы он не поручал мне корабли, ибо тем самым он даст возможность говорить, что поскольку я возражал против похода в глубь земли, то и остался из-за страха, и моя честь окажется под сомнением. Я же готов скорее рисковать своей жизнью, чем позволить усомниться в моей чести.