Корабли Санди - страница 10

— Тебе надо учиться, — возразил Ефим Иванович. — Разве ты не любишь учиться?

— Конечно, люблю. Особенно математику. Но я бы хотела… — Она грустно умолкла.

— Что бы ты хотела, Ата?

— После уроков приходить домой… Вы не знаете, как тяжело находиться в школе день, и ночь! И всегда над тобой воспитатель, даже когда ты спишь. Кроме того, девчонки очень болтливы, и меня это утомляет. Почему они не хотят немного помолчать и подумать? Зачем меня отдали в интернат, а комнату забрали… У нас была хорошая комната, светлая, очень светлая, да и большая. Где же я буду жить после интерната? В общежитии? С какой стати! Если бы… инспектор, то не могли бы попросить кого нужно, чтобы мне вернули мою комнату?

— Но как же ты одна… — начал было Ефим Иванович и запнулся.

— О, я в с е умею делать! Правда, Ермак? И готовить, и убирать, и ходить на базар. Ведь бабушка долго болела, и я сама все делала. Да еще ухаживала за ней. Зачем мне их домоводство! Я все умею делать. Пусть лучше чаще пускают в мастерскую. Я стану хорошим токарем и поступлю на завод.

— Но тебе надо учиться!

— Я буду работать и учиться. Я ведь очень здоровая и сильная. Я вое успею. И… я хочу жить одна!

Инспектор долго смотрел на нее. Странное выражение и гнева, и растроганности прошло по его гладко выбритому лицу. Он неистово потер подбородок.

— Ладно, Ата, я подумаю, что можно для тебя сделать. А у тебя нет никаких родных? Нет? А где твои родители?

Лицо девочки искривилось от злобы.

— У меня нет родителей! Разве я знаю, где они… Бросить меня и удрать неизвестно куда… Бабушка говорила, что я такая же шальная, как моя мать. И… — Голос ее, звучавший пронзительно и резко, вдруг дрогнул, в нем зазвенели слезы давней обиды. — Бог шельму метит. Это она про то, что я… незрячая. Но отец-то — ее ненаглядный сынок — хорошо видит. Только ч т о он видит?

— Но он приезжал тебя повидать?

— Нет! Я даже не знаю, где он, где мама… Может, они давно умерли? Или у них другие дети? Что им до меня. А папа даже не посмел приехать сам. Прислал вместо себя приятеля. Бабушке было стыдно, что он бросил нас. Она не велела никому говорить. Я бы и сама не сказала. Что за отец, что не приходит десять лет. А приятель пришел ночью и ночью же ушел. Он оставил бабушке облигацию, которая выиграла много денег. Мы тогда оделись во все новое и стали хорошо питаться.

— Он присылал еще денег?

— Нет…

— На какие же средства вы жили?

— У бабушки была маленькая пенсия за мужа. Нам помогал Станислав Львович, отец Ермака. Раз в три месяца он приносил бабушке денег.

— Он добрый человек?

— Я его ненавижу! — был безапелляционный ответ. «Похоже, что эта девочка ненавидит полсвета!»—подумал Санди.

Ермак сидел потупившись, ни на кого не глядя.

Видимо, Ефиму Ивановичу хотелось еще о многом расспросить Ату, но он взглянул на Ермака и переменил разговор:

— Гм! Значит, ты любишь математику… Ата не ответила.

— Слушай, Ата, — сказал Ермак, — тебя посмотрит одна хорошая докторша. Она делает операции на глазах и многим возвратила зрение. Сандина мама работает вместе с ней, и она тебя к ней отведет.

— Пусть посмотрит, — равнодушно отозвалась Ата, — наша докторша говорит: если оперировать, мало шансов на удачу. Один шанс на тысячу.

— Пусть хоть на миллион, а вдруг… — горячо возразил Ермак.

Все помолчали. Инспектор как-то озадаченно смотрел на слепую, на ее зеленое пальто, ободранные башмаки, будто недовольный собой. Потом он бережно взял ее руку в свои большие ладони.

— Давайте, ребята, знакомиться как следует. Меня зовут Ефим Иванович Бурлаков. Что? Говорил? Почему же вы не называете меня по имени? Кстати, Санди, я хорошо знаком с твоей родственницей Ксенией Гавриловной!

— Тетя Ксеня! — воскликнул Санди.

— Да. Мы с ней были в одном партизанском отряде…

— Дедушка тоже партизан! — сказал Санди.

— Да. И Александра Кирилловича знаю близко. Он был нашим командиром. А я… мне тогда было всего пятнадцать лет. Мы с тетей Ксеней часто ходили в разведку. Удачно. Тетка и деревенский парнишка ни в одном полицае не вызывали сомнений. Мы побирались. В худшем случае нам давали по затылку, чтоб катились прочь. Передавай тете Ксене привет от Ефимки. Скажи, что я скоро ее навещу. А сейчас… подождите-ка меня здесь.