Кордон - страница 23

Адмирал ловил себя на мысли, что с момента пленения яхты его стал больше беспокоить факт ареста восьми русских моряков, чем уход из-под носа военного фрегата.

«Что сделано, то сделано, — заключил Дэвид Прайс. — До прихода «Вираго» распоряжения менять не буду…»

Так долго и с нетерпением ожидаемый пароход прибыл в порт Калао 7 мая. Он доставил чрезвычайно важное официальное сообщение: в марте 1854 года Англия и Франция вступили в войну с Россией.

В увесистых пакетах с толстыми сургучными печатями, предназначенных адмиралам, был приказ одного содержания, изданный адмиралтействами Англии и Франции. Он конкретно определил новые должности ранее независимых друг от друга людей. Из приказа явствовало, что знающая себе цену королева Виктория властно отстояла приоритет морской владычицы и продиктовала свою волю слабому по натуре «сухопутному» императору Луи Наполеону. Английская и французская эскадры объединялись в одну. Командующим укрупненной эскадрой союзников назначался Дэвид Прайс, помощником — Фебрие де Пуант.

Прочитав приказ, вытянулся, словно подрос, гордо вскинул голову статный англичанин — знайте наших! На глазах скис и размяк француз, расценивший новое назначение, как принижение своей страны и ущемление личного достоинства. Польщенное тщеславие одного и уязвленное самолюбие второго усилили неприязнь адмиралов друг к другу.

Фебрие де Пуант, зная, что союзник готов кусать локти по поводу исчезновения «Авроры», теперь, после оскорбительного и унизительного приказа, втайне даже немножко радовался, что русские показали им фигу: пусть английский адмирал не считает себя умнее всех!

Дэвид Прайс же, восприняв высокое назначение как должное, действительно стал сожалеть еще больше, что упустил «Аврору». Досада новой занозой вонзилась в сердце. О. медлительный «Вираго»! Прибудь ты на три недели раньше, и российский флот в самом начале войны не досчитался бы военного фрегата. «Аврора», несомненно, была бы занесена в боевой счет флагманского корабля английской, нет, теперь уже объединенной эскадры. Но удобнейший момент упущен. Сведет ли когда-либо морская судьба адмирала Дэвида Прайса с так одурачившим его капитан-лейтенантом Изыльметьевым? Командующий укрупненной эскадрой такой надежды не терял.

Удача сопутствовала русским морякам. Ночью отбуксировав «Аврору» на гребных судах с внешнего рейда гавани Калао, экипаж с помощью свежего тропического муссона сумел увести ее далеко в открытый океан. Изыльметьев, предвидя неминуемую погоню — Дэвид Прайс и Фебрие де Пуант, по его мнению, не пожелают остаться так легко обманутыми, — распорядился усилить дежурные вахты, расчехлить орудия всех деков и содержать их в полной боевой готовности. Однако, как показало время, опасения командира «Авроры» оказались напрасными: за неделю пути не встретили ни одного судна. Но Изыль-метьеву не верилось, что англичане и французы не устроили погоню. Он считал, что преследователи не разгадали его маневра (фрегат несколько отклонился от путей, рекомендованных лоциями мира) и рыщут по океану севернее, там, где обычно проходят торговые суда Российско-американской компании.

Через полмесяца со дня выхода из порта Калао «Аврора» пересекла экватор. В этот раз «земной кушак» запомнился морякам удивительно теплым ливнем. Вода сплошным потоком лилась на фрегат, а от палубы, разогретой жарким солнцем, шел пар. Босые матросы, раздевшись по пояс, с удовольствием подставляли свои мощные торсы под теплую воду: баня да и только!

Выйдя в северный тропический пояс, корабль начал заметно сбавлять ход. Понятное дело — тропики. Они известны морякам всего мира своими теплыми западными ветрами-зефирами, знойным солнцем, голубым бездонным небом, лазурью морской глади и могильной тишиной. Муссон, передвигающий фрегат со скоростью не более пяти-шести миль в час, ощутимо слабел, а вскоре пропал совсем. Наступило затишье. Сморщились, вяло повисли паруса, не шелохнется за бортом вода. Штиль…

Матросам, уставшим от адской работы и постоянной качки, от авралов и недосыпания, затишье сулило долгожданную передышку. Расслабив натруженные мускулы, они блаженно отдыхали на теплой палубе. Не так уж часто в океане бывают штили, а, стало быть, редко на долю моряка выпадают ненапряженные трудовые дни. Куда матросу спешить? Он спит — служба идет. Пусть же подольше продержится затишье. Но так относилась к штилю только зеленая молодежь. По-другому на вынужденную