Корни тамариска - страница 12

Утром осматриваюсь. Над «отелем» посажены какие-то деревья с листьями, как у лимона, и ананасы.

Разветвленная сеть глубоких, в рост человека, траншей.

Большую часть времени в Вииьлине мы провели под землей.

Одна из целей поездки — добраться до реки Бенхай, разделяющей Север и Юг. Уверенности, что это удастся, не было. Но к нашей встрече, оказывается, хорошо подготовились.

И вот мы идем к реке, к мосту Хиенлыонг, последнему, который тогда еще уцелел на семнадцатой параллели.

Красная земля, пересохшая от жажды. В этом году в Центральном Вьетнаме дождливый сезон не оправдывает своего названия. Дорога в ложбине, сюда не попадут снаряды. Сотни убежищ, они встречаются на каждом шагу.

Изредка останавливаюсь, снимаю — ребятишек, плотников, женщину, погоняющую хворостиной гусей. Повсюду тщательно обработанные поля. Мужчины и женщины, спрятав от солнца под коническими шляпами лица, работают. В полях, садах, во дворах. Мирная картина, если бы не воронки, если бы не отдаленная канонада.

Пограничный пост, глубокая землянка, большие, хотя и потертые, кресла. («Из местной гостиницы», — объясняют нам.)

Вход в еще более глубокий бункер. Шкаф с книгами, портреты Ленина и Хо Ши Мина. Три-четыре километра до моста.

С возвышенности видна плоская долина, а вон блестит за кустарником изгиб реки. Американские самолеты пикируют по ту сторону реки, затем взмывают вверх. Взрывы поднимают клубы дыма и пыли. Это километрах в десяти от нас.

— «Джонсоны» бомбят расположение частей Армии освобождения Южного Вьетнама.

Хватаюсь за аппарат с телеобъективом и жадно фотографирую, не знаю, что эти взрывы можно будет снимать целый день и все равно получатся невыразительные кадры — всего лишь столб дыма над кустарником.

Выходим на шоссе. Последние километры трансвьетнамской дороги номер один на земле ДРВ. Поля. Крестьяне сажают рисовую рассаду, не поднимая головы. На буйволах, утопающих по брюхо в жидкой грязи, вспахивают поля. За рекой Бенхай слышны взрывы.

Верстовой столб с надписью: 37 километров до Куангчи. (Куангчи — это уже Южный Вьетнам.) Десятки воронок. Развалины.

Вдруг за поворотом возникает нереальный в своей огромности красный флаг с желтой звездой посередине. Он развевается на флагштоке в несколько десятков метров высотой. Мост Хиенлыонг. Ничем не примечательный железный мост длиной метров сто. (Через несколько месяцев мост будет взорван.) На том берегу тоже вьетнамская земля, там тоже живут вьетнамцы. Здесь лозунг: «Да здравствует Хо Ши Мин!» На той стороне видны какие-то здания, бродят солдаты, а флага нет.

Хотелось бы сказать, что я сел на берегу реки Бенхай, посмотрел на ту сторону и предался глубоким и важным мыслям о судьбах Вьетнама, о войне, о мире. Но я не сел на берегу Бенхая и не предался глубоким мыслям. На бегу отщелкав две пленки, возвращаюсь назад. Снова работают условные рефлексы, и при каждом отдаленном разрыве глаза невольно останавливаются на ближайшем убежище — норе, окопчике, куда можно было бы прыгнуть в случае опасности.

Самолеты разворачиваются над нами и вновь бомбят какие-то районы на той стороне. Жажда. Глотки тепловатой воды из фляжек. Рисовые поля. Люди работают, не обращая внимания на бомбежку и взрывы. Им надо сажать рис….

Опять землянка пограничников. Вернулись из дозора молодые, подтянутые ребята.

— Что на том берегу?

— Небольшая неурядица. Наши «коллеги» с Юга поссорились с крестьянами. Пришлось проводить воспитательную работу.

На всем правом, южном берегу Бенхая сохранился лишь один пограничный пост марионеточной администрации у моста Хиенлыонг, да и тот живет лишь «по политическим соображениям». Остальная территория — освобожденные районы. Южновьетнамские пограничники редко выходят из своих казарм. Сегодня, не получив продовольствия и порядком проголодавшись, они занялись промыслом рыбы. Здесь это делается просто: озерцо тщательно отгораживают от других водоемов, вычерпывают воду и со дна собирают рыбу. Труд большой, зато улов верный. Потрудившись целый день, сайгонские стражи начали собирать рыбу. Появились крестьяне и предложили им убираться, так как это озерцо предназначалось трем семьям из пограничной деревушки. Еле-еле южновьетнамские пограничники уговорили крестьян оставить им часть улова, за «труды».