Корнилов - страница 50
. В те дни Милюков категорически высказывался за вступление Михаила на престол, ставя это условием своего вхождения во Временное правительство. Сохранение трона, будь на нем любой из Романовых, не могло бы пройти безболезненно для страны. По словам другого представителя кадетского руководства, для этого «потребовались бы очень решительные действия, не останавливающиеся перед кровопролитием, перед арестом Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов, перед провозглашением, в случае попыток сопротивления, осадного положения»>38. Это понимал и Милюков, когда, уговаривая Михаила принять корону, он заверял, что «вне Петрограда есть полная возможность собрать военную силу для защиты великого князя»>39.
Для российского либерала смириться с необходимостью применения насилия было уже поступком (впрочем, Милюкову это было сделать проще, чем многим его сотоварищам). Еще большим поступком было бы осуществить это на практике. Кадеты сделали первый шаг, но на второй у них решительности не хватило. Куда проще оказалось превратиться из монархистов в республиканцев. Через неделю после отречения Михаила пленарное заседание кадетского ЦК с участием представителей думской фракции одобрило резолюцию, предлагавшую изменить соответствующий параграф партийной программы в смысле признания необходимости установления демократической республики.
25 марта 1917 года в Петрограде в помещении Михайловского театра открылся VII чрезвычайный съезд кадетской партии. Первый же день его работы был целиком посвящен вопросу о форме государственного правления. С докладом от имени ЦК выступил Ф. Ф. Кокошкин, профессор-юрист, считавшийся в партии главным специалистом по конституционному праву. В своей речи он подчеркнул, что кадеты «никогда в своем большинстве не считали монархию, хотя бы и парламентарную, наилучшей формой правления». Выступления делегатов с мест продемонстрировали полное преобладание республиканских настроений. В итоге обсуждения съезд принял по докладу Кокошкина резолюцию, изменявшую соответствующий параграф программы. Отныне он должен был звучать следующим образом: «Россия должна быть демократической парламентарной республикой».
Замена монархического лозунга на республиканский дала возможность сближения кадетов с умеренными социалистами. Дотоле контакты кадетов с левыми были кратковременными и эпизодическими. Сейчас же блокирование с левыми было для партии вопросом выживания. В мартовские дни 1917 года Россия словно сошла с ума. Красные флаги заполонили грады и веси. В такой ситуации кадеты с их зеленым знаменем имели реальный шанс оказаться на обочине большой политики. 23 марта член кадетского ЦК журналистка А. В. Тыркова записала в своем дневнике: «Генералы у нас есть, а армии нет. У левых армия огромная, но нет ума в центре»>40. В этих словах содержалась вся суть «левой ориентации» кадетов. Кадеты претендовали на лидирующую роль по отношению к социалистически настроенной «безглавой» массе, даже если ради этого пришлось бы маршировать под красным флагом.
Подчас это внешнее «покраснение» производило впечатление чрезмерности. Делегаты VII съезда — «приличные пиджачные пары и сюртуки, благообразные физиономии, выразительные лбы и лысины»>41 — по закрытии последнего заседания хором пропели «Вы жертвою пали». 28 марта депутация делегатов возложила венок с красно-зеленой лентой на братскую могилу жертв революции. Далеко не всегда это делалось искренне. Как вспоминал позднее редактор кадетской газеты «Речь» И. В. Гессен, славословя революцию, ему чаще всего «приходилось попросту кривить душой»>42.
Главная проблема была в том, что социалистические партии вовсе не собирались отдавать армию своих приверженцев под начало «генералов-кадетов». Более того, в левой прессе нападки на кадетов стали хорошим тоном. После свержения монархии кадеты стали единственной несоциалистической партией из оставшихся на политической арене и должны были за это платить. В массовом восприятии формировался карикатурный облик кадета — буржуя и империалиста. В те дни была популярна следующая частушка: