Королева Бланка - страница 34

Бланка бросила быстрый и выразительный взгляд на легата, кардинала Сент-Анжа. Он послан Папой, чтобы помогать ей. Поймав ее взгляд, кардинал сразу же все понял. Женщина, которую он обожал, попала в беду. Но он выручит ее. С Церковью шутки плохи. Святой престол придет на помощь вдовствующей королеве Франции. И он прикрыл глаза, едва заметно кивнув при этом. Бланка поняла, что спасена. Однако начать все же следовало ей. Удар должен быть нанесен с двух сторон.

И она бросила свой первый козырь, тот, что дал ей в руки архиепископ Санса.

– Такова была воля короля, – твердо и решительно ответила она. – Он пожелал, чтобы его сын был тотчас же коронован, все слышали это и вы тоже. Я повторяю: тотчас же! Опеку над несовершеннолетним Людовиком умирающий монарх доверил его матери, королеве Франции Бланке Кастильской. Документ, подтверждающий это, огласил его преосвященство архиепископ Санса в присутствии всех знатных людей королевства. Воля умирающего монарха священна! Для вас это новость, граф Булонский? Устами помазанника Божьего глаголет сам Господь Бог с высоты небес! Не собираетесь ли вы оспаривать решение Вседержителя? Если так, то не богохульство ли это?

Удар был нанесен. Филипп Строптивый почувствовал его. О, испанка умеет бить. Уроки правления, усвоенные ею при свекре и муже, не прошли бесследно. Проклятый документ! Откуда он взялся? Но теперь надо как-то ответить, причем не с позиций бунтаря. Она все предусмотрела, его голос возмущения уже ничего не даст. Кажется, придется смириться. Испанка же, помня о его высоком происхождении и во избежание дальнейшей смуты, должна пожаловать ему замки, земли. Коли так, он по достоинству оценит ее гибкий ум и – не лучшим ли это будет решением? – изъявит покорность короне. А сейчас – только бы не вмешался легат. Стоит, хмуро глядит на него. Если он напишет Папе, тот обрушит громы и молнии на непокорное Булонское графство.

Кардинал не забыл просящего взгляда вдовствующей королевы и изрек с высоты господствующего положения Святой церкви:

– Волю миропомазанного государя не в силах ни отменить, ни изменить ни один смертный. Она священна! Король избран Богом, и горе тому, кто смеет выказывать непокорность, ибо монарх – это щит государства, заслоняющий свой народ от пришествия дьявола и его сатанинского окружения! Король – посредник между Богом и человеком, ибо помазан священным миром! Восставший против власти короля восстает против Бога! Коли он не раскается в своих прегрешениях, то душа его, невзирая на исповедь, минуя чистилище попадет в ад и примет там муки неслыханные, варясь живьем в котле адовом. Покайся тотчас же в своих грехах, граф Булонский, не то, клянусь распятием на груди Пречистой Девы, дьявол придет за тобой и унесет твою душу в пекло под ликующие завывания всех чертей преисподней!

Это был второй удар. Другого уже не требуется. Церковь вознамерилась покарать его! Есть ли наказание ужаснее?! Последний шаг остался Строптивому – повиниться. Не сделает этого – легат подвергнет его отлучению. Вот когда воистину наступит конец всем честолюбивым планам, мало того, отвернутся родственники, друзья, его подданные! Булонь поднимется против него!

Не раздумывая больше, правитель Булони пал перед легатом на колени.

– Ваше преосвященство, прошу простить мне мои прегрешения перед Церковью и властью монарха.

Он взял протянутый ему требник с выгравированным на нем распятием, поцеловал и трепетно прижал к груди.

– Пусть кара небесная обрушится на мою голову, коли посмею впредь выступить с оружием в руках или по-иному против власти государя, дарованной ему Богом!

– Принесите клятву!

– Клянусь! – И граф, вытянув вперед требник, который держал обеими руками, низко склонил перед ним голову.

Легат, милостиво кивнув, осенил крестом раскаявшегося грешника.

– Встаньте с колен, сын мой. Церковь милостива к своим послушным детям, но непримирима к тем, кто посмеет нарушить данное ей слово.

Граф поднялся. Но легат не собирался так просто отпускать его и продолжал:

– Перед тобой королева, милостью Божьей призванная управлять государством по достижении своим сыном совершеннолетия. Злой умысел таил ты в душе, граф, против той, кто в деле опекунства над избранником Божьим сродни Святой Деве. Признаешь ли ты в этом свою вину?