Королева ходит последней - страница 6

С возрастом поняла – изначально к этому и шло. Осмонд понимал, что войска Изельгарда и Литонии неравны, и лишь поэтому Литония решилась выступить против нас. Понимал – и бросал в гущу боя человека, которого я любила. Мы оба надеялись на чудо: и брат, и я. Только цели у нас были разные. Мне хотелось стать женой Эрвинга Аттеуса, Осмонду – доказать непокорной Литонии, что Изельгард способен победить даже в неравном бою. Не доказал, и я стала заложницей короля Илверта. Год нашего брака вспоминался сумбурным страшным сном. Илверт ненавидел меня, и не скрывал этого. Все, чего он хотел, – чтобы родила как можно больше детей, поэтому позвал в свою постель, когда наш сын был совсем еще крошкой. Но я тоже не была глупой и пила отвары. Наследника король уже имел, на этом хватит.

А затем Изельгард все-таки победил. Ночами мне до сих пор снился Илверт. Его чуть удивленное лицо, когда всадила ему в грудь кинжал. Некрасиво изогнутые губы, пальцы, вцепившиеся в подлокотники трона. И капельки крови, постепенно окрашивающие одежду в торжественно алый. После таких снов всегда хотелось чего-то… Того, чего у меня никак не могло быть. Покоя. Слово горчило на губах, когда произносила его по-изельгардски. А вот по-литонски звучало очень даже неплохо. По-кой. Покатала на губах. Да, хорошо.

– Вы грустны, моя королева.

Ах, да, совсем забыла! Юный Мартин Фейн – мой очередной фаворит. Все достоинства Марти заключались в хорошенькой мордашке. А еще мне нравились его пушистые золотые волосы, но в постели с ним было скучно, и я уже подумывала, на кого другого сменить этого пустоголового мальчишку. Пустышка, шут, у которого внутри никогда не будет ничего больше нарядов и пиров. Тьфу.

– Погода не радует, – решила все-таки ответить.

– Может, я сумею развеять вашу тоску? Например, хотите, исполню балладу, которую написал для вас?

– Обойдусь.

Только баллады мне и не хватало. А вот Марти, похоже, оскорбился в лучших чувствах, потому что повесил нос.

– Ступай, я хочу побыть одна.

Еще мне тратить время на его угрюмую физиономию! И так настроение оставляло желать лучшего. Мартин поклонился и вышел из гостиной, а я снова вернулась к созерцанию дворцового парка. Ноябрь близился к концу. А с неба все-таки сорвались белые снежинки, больше похожие на крупу для кур.

– Мама!

Я вздрогнула и обернулась. Маленький Илверт проказливо шмыгнул в комнату и вцепился в мою юбку. Он был очень похож на мужа: некрасивый, нескладный ребенок, чернявый, с острым, хищным носом и живыми карими глазами.

– Смотри, что я тебе принес.

И Ил протянул мне большую шоколадную конфету в яркой обертке. Конфета подтаяла в детской ручонке и потеряла форму, но в глазах сына было столько радости и любопытства, что я взяла ее двумя пальцами.

– Где твои воспитатели? – спросила я сурово. Почему король бегает по дворцу без присмотра?

– Я от них сбежал! – гордо заявил мальчишка.

– А зачем?

– Хотел к тебе, – признался он. – А воспитатели не пускали. Сказали, ты занята государственными делами.

– Они были правы, Илверт. Не годится королю огорчать своих наставников и вести себя, как…

Как ребенок. Самый обычный ребенок, который слишком редко видит свою мать. Но я не могла переступить через себя и признать это.

– … как какой-то голодранец, – закончила фразу.

– Но мама…

– Где подобающее обращение? Ты совсем не слушаешь, о чем говорят воспитатели? Может, мне приказать их выпороть за то, что ты ходишь один?

– Не надо, ваше величество.

Ил опустил голову, а мое сердце кольнуло чувство вины. Он не виноват, что я ненавидела его отца. Не виноват, что стал королем ненавистной мне страны. Ил всего лишь мальчишка. Я слишком многого от него хочу.

По бледным щекам покатились слезинки – одна, еще одна.

– Это еще что такое! – Я уставилась на него. – Немедленно прекрати реветь.

– Я… Да я… Прости… те…

И залился слезами. Я вздохнула, отложила конфету и опустилась перед ним на колени, заставила себя обнять сына за плечи и привлекла к себе, погладила по жестким волосам.

– Ну что ты, глупый, – прошептала на ушко. – Так нельзя, милый. Ты еще на совете разревись.

– На совете не буду. – Сын уткнулся в шею мокрым носом. – Прости.