Королева Лис - страница 4

– На шее под волосами едва заметная ранка, как от иглы. Пока не ясно, был ли это…

Алфиан не успел договорить – прервал телефонный звонок. Он взял трубку и стал сосредоточенно слушать собеседника, поглаживая подбородок. Айсин не могла разобрать ни слова и пыталась по эмоциям отца угадать, о чем речь. Он смотрел на нее чуть отрешенно, взглядом, с каким обычно говорил, как она похожа на свою мать. Айсин ненавидела это сравнение и не хотела иметь ничего общего с женщиной, которая бросила их.

– Я понял, спасибо, Э́ллен. До встречи. – Алфиан шумно выдохнул и положил телефон. – Айси, знаю, я обещал провести весь день вдвоем, но меня срочно вызывают.

Виноватый тон отца заставил Айсин произнести:

– Пап, все нормально. Я понимаю, долг есть долг, – она пожала плечами. – Прогуляюсь тогда в Гайд-парке, подвезешь?

– Конечно, иди одевайся. Я подожду. Постараюсь сегодня не допоздна.

Вернувшись в спальню, Айсин переоделась в джинсы и любимую майку с надписью «Police Force». Завязав на талии ветровку, она схватила с полки биографию Ганнибала Барки и поспешила к отцу.

К моменту, когда Айсин все же смирилась с обидой на отца из-за одинокого дня рождения, по Лондону расползлись промозглые сумерки и заглянули в самые темные переулки.

Она весь день бродила по парку и теперь неторопливо шла к дому по затопленному лужами тротуару, опустив голову и засунув руки в карманы серой ветровки. Дорогу заливал лишь тусклый свет трехглавых чугунных фонарей, напоминающих суровых стражей Букингемского дворца. С неба, затянутого иссиня-черными тучами, яростно хлестал дождь, будто старался прибить к земле не только пыль, но и людей, оставшихся на улице в поздний час. Колючий ветер проникал под тонкую куртку, пробирал до костей и выл в подворотнях раненым зверем.

В такую погоду Айсин могла думать только о том, что день не задался с самого утра. Ей хотелось плакать, но она с детства привыкла не показывать слабость. Даже когда мать ушла к другому мужчине, а отец серьезно заболел, маленькой Айси пришлось самой о нем заботиться. Она знала о существовании деда, но никогда его не видела и не могла попросить помощи.

После переезда в Лондон она подружилась лишь с соседкой Меган, но та, не предупредив, неожиданно покинула Британские острова и оставила на память только часть двойного кулона «лучшие подруги». Теперь он хранился на дне шкатулки, задвинутой вглубь одной из книжных полок. И сегодня свой день рождения Айсин провела в гордом одиночестве, сетуя на злосчастный переезд из Сассекса.

В кармане джинсов завибрировал телефон. Прикрывая его рукой от дождя, девушка прочитала сообщение от отца: «Дорогая, ты где? Волнуюсь».

Айсин слабо улыбнулась: все же у нее есть семья. Настоящая, прочная и дружная, а это важнее всех неурядиц. Быстро набрав: «Скоро буду», – она побежала в сторону дома прямо по глубоким лужам – кроссовки все равно безнадежно промокли. Ливень усилился, и капюшон ветровки уже не спасал. Длинная молния расколола черное небо пополам, озарив лицо Айси и напугав ее. Еще две – пронзили тучи. Резко стемнело. Прогремел гром. Айсин решила, что одна из молний обесточила весь район. К счастью, она уже сворачивала на свою улицу, но из-за угла, скалясь и рыча, выскочил огромный пес, во мраке осеннего вечера больше похожий на медведя. Айси попыталась обойти его, но тот клацнул челюстями, и она отшатнулась.

– Тише, я тебе ничего плохого не сделаю, – с трах заставил ее собраться, она старалась говорить спокойно и размеренно. Собака остановилась, но скалиться не перестала. – Хорошо, давай так: я не трогаю тебя, а ты меня, – ободренная успехом, Айсин медленно попятилась.

Убедившись, что пес остался на месте, она развернулась и пошла по обходной дороге, постоянно оборачиваясь. Ей начало казаться, будто кто-то за ней наблюдает. Она зашагала быстрее. Сердце отбивало тревожный ритм, словно боевой барабан. Краем глаза заметив, что ее нагоняет человеческий силуэт, Айси перешла на бег и резко свернула на перекрестке, пытаясь скрыться, но преследователь внезапно оказался слева и кинулся на нее. Айсин с криком отпрянула. Однако вместо опасного незнакомца она увидела свое недоумевающее отражение в витрине: такое же промокшее до нитки, со свалившимся с головы капюшоном и вскинувшее кулаки.