Королева Марго - страница 26

Предстоящее бракосочетание внушало ужас в равной степени и Его Католическому Величеству Филиппу II Испанскому, и протестантской королеве Елизавете Английской:

— Надеюсь, Бог не допустит этой свадьбы! — восклицала она.

Зато Карл IX и его мать сгорали от нетерпения поскорее увидеть Генриха Наваррского в Лувре. Однако переговоры о свадьбе затягивались. «Я подозрительна от природы», — заявляла Жанна д'Альбре, придирчиво разбирая пункты будущего контракта.

Ее подозрения не мешали Екатерине относиться к «предприятию» как к делу уже решенному и вести переговоры с Римом, откуда надеялись получить благословение на брачный союз католички с протестантом, а заодно и на кровное родство брачующихся. Ведь Маргарита Ангулемская, бабушка Генриха Наваррского, была сестрой Франциска I, дедушки Маргариты де Валуа. Таким образом. Марго и Генрих — троюродные сестра и брат!

Упреждая приезд сына, Жанна посылала ему бессчетные советы: «Я прошу вас неукоснительно следовать трем вещам: всегда держаться с изяществом, говорить отважно, притом и в беседах с глазу на глаз, ибо, помните, о вас составят то впечатление, которое вы произведете при своем первом появлении».

Не забывала она и о внешности жениха: «Приучите ваши волосы стоять прямо, но не так, как это было принято в старину; я вам рекомендую последнюю моду, наиболее отвечающую моей фантазии…» Она даже не задумывалась о том, воспримет ли такую прическу «фантазия» невесты.

И, конечно, назидания: «Остерегайтесь соблазнов, которые вам будут отовсюду навязывать, чтобы сбить вас с жизненного пути или поколебать в вопросах веры, ибо я знаю, что это их цель, которой они даже и не скрывают; вы должны выработать в себе непобедимую силу духа».

Да уж, такая свекровь, как Жанна д'Альбре, быстро оказалась бы помехой для всех. Марго и та вздохнула с облегчением, узнав, что ранним утром 10 июня 1572 года королева Наваррская, во время парижских переговоров гостившая у своего племянника принца Генриха де Конде на улице Гренель-Сент-Оноре, неожиданно скончалась «от сильной горячки, вызванной болезнью легких». Иначе говоря, у несчастной обнаружилась чахотка в последней стадии. Конечно, тут же разнесся слух об отравлении. Поговаривали даже, что якобы Екатерина отправила будущей свекрови Маргариты перчатки, пропитанные ядом. Было произведено вскрытие, однако медики не обнаружили в желудке покойной никаких подозрительных признаков. Похороны ее прошли весьма скромно, на них присутствовала, как замечает Маргарита, «лишь гугенотская знать».

Итак, после свадьбы Маргарита станет королевой Наваррской. Что и говорить, королевский титул звучит внушительно; однако само королевство такое, что его можно проскакать на одной ноге… Хотя на самом деле земли, унаследованные Антуаном де Бурбоном, отцом Генриха, весьма многочисленны, — есть чем утешиться.

Екатерина приказала отчеканить золотую медаль: лента, окаймленная вязью, обвивает инициалы молодоженов Н и М, по краю выгравирован девиз на латыни, а на обороте медали — символ Вечности: змея, кусающая свой хвост.

Двор размещался теперь в Мадридском замке, на опушке леса, который в свое время назовут Булонским. 12 июня Генрих Наваррский, находившийся в Шонэ-ан-Пуату, с великим прискорбием узнал о смерти матери. Гонец доставил ему это известие всего за два дня — по тем временам скорость немыслимая. Но жених не стал спешить. Только 20 июля 1572 года двоюродные братья Бурбоны, оба Гиза — герцог и кардинал, а также маршалы Франции в сопровождении пятисот всадников встретили его в Палезо. Жених прибыл не один: его свита насчитывала девятьсот дворян-гугенотов, в основном гасконцев. Все были в черном — в знак траура по королеве Жанне. Просто нашествие протестантов!

Новый король Наварры немедленно отправился в Лувр, где ему отвели покои в аттическом крыле, которые некогда занимала королева Элеонора, вторая супруга Франциска I. Наверняка он и предположить не мог, что ему придется прожить здесь четыре года.

На следующий же день по прибытии Генрих встретился со своей девятнадцатилетней невестой. Он помнил ее совсем девочкой, теперь перед ним предстала обольстительная и образованнейшая женщина, «неземной» — по всеобщему мнению — красоты, для которой уже не было тайн в светских беседах, дворцовых интригах и искусстве любви. Элегантная, увлекающаяся поэзией Маргарита выглядела чересчур роскошной для наваррского мужлана. И он, при всем своем гасконском самообладании, явно смущался, сравнивая себя с этими лощеными придворными, особенно со своим соперником, обаятельным герцогом де Гизом.