Королева мести - страница 7

Эдеко внимательно вглядывался в мои глаза.

— Если тебе встречались гауты, почему же ты не вышла к ним и не положилась на их милосердие?

— Когда я была маленькой, то не делала этого из-за страха. На моих глазах убили родных, откуда я могла знать о милосердии? Да и просить о чем-то я тогда тоже была не способна, потому что не умела разговаривать. Когда подросла, я, разумеется, выходила к гаутам и время от времени жила с некоторыми племенами. Так я научилась их языку и многому другому. Но меня всегда тянуло к той жизни, к которой я привыкла.

— Откуда у тебя этот меч?

Я вздохнула и посмотрела на чашу с вином. Теперь я чувствовала себя оскверненной общением с гаутом, который стал гунном.

— Это не простой меч. Ты и сам это видел. Он создан самим Воденом в те дни, когда боги ходили по этой земле так, как сейчас ходят люди.

У Эдеко расширились глаза.

— Откуда ты это знаешь?

— Мне сказал об этом человек, которому меч принадлежал раньше.

— И кто же он?

— Его звали Сигурд, он был франком, из знатного рода. Может, ты слышал о…

— Не слышал. Как меч попал к тебе?

Я молча смотрела на гаута. Это повествование я берегла для ушей Аттилы. Теперь же я боялась, что поведала Эдеко слишком много. Аттила может удовольствоваться одним пересказом. Но в то же время мне было ясно, что Эдеко не отступит до тех пор, пока я не отвечу на его вопрос, Поэтому я рассказала ему о том, как давным-давно семья гномов украла этот меч у богов. Один из этих гномов настолько сильно возжелал получить меч, что убил ради него своего отца. Для того чтобы избежать мести своих братьев, он превратился в дракона и унес меч высоко в горы. Затем, много лет спустя, один из братьев гнома-дракона, Реган, пообещал отдать меч Сигурду, если тот отправится с ним в горы, чтобы отомстить за смерть отца. Про золото я упоминать не стала. Как не стала говорить и о проклятье.

Эдеко с интересом меня выслушал, отрывая взгляд от моих глаз только для того, чтобы поднести к губам чашу с вином. В какой-то момент, когда я замолчала, чтобы восстановить дыхание, он протянул чашу мне. Сначала я подняла руку, чтобы отказаться от нее, но потом передумала и приняла — как символ своеобразного единства и дружбы. Тогда Эдеко улыбнулся мне, а я с удовлетворением подумала, что мне легко будет его обмануть. Я смогу убедить его в том, что пришла в город Аттилы с благими намерениями.

— Как же тебе удалось украсть меч у франка? — спросил Эдеко.

— Я не крала меч у Сигурда. После того, как он умер, я похитила меч у мужчины, который присвоил его себе. Сигурд любил меня. Он хотел бы, чтобы этот меч достался мне.

Эдеко прищурился. Я вздохнула.

— Понимаешь, — поспешила я объяснить, задетая его недоверием, — Сигурд вернулся с гор с мечом и сердцем дракона, но без спутника. Гном передумал отдавать меч, как только снова увидел, насколько он прекрасен. И Сигурду не оставалось ничего иного, кроме как убить Регана.

Когда я нашла Сигурда, он выглядел очень несчастным — ведь ему пришлось погубить старого друга. Все это произошло у подножья горы, недалеко от пещеры, в которой я тогда жила. Сигурд пребывал в смятении — он не знал, что объяснит франкам смерть Регана. Хоть Реган и не был франком, он прожил среди них долгие годы, и они его полюбили. Сигурд боялся, что франки потребуют меч в качестве платы за смерть Регана, поэтому только обрадовался возможности остаться вместе со мной в пещере до тех пор, пока не решит, что делать дальше. Я написала над входом в пещеру охранную руну, чтобы защитить ее от франков, если те вздумают искать Сигурда. Знания о рунах я получила от одной крестьянки, с которой какое-то время жила, а магической силой меня наделили сами боги, избрав и сделав валькирией. — Тут я замолчала, но Эдеко никак не отреагировал на последнюю фразу. Тогда мне пришло в голову, что он, гаут по рождению, не был гаутом по сути и ничего не смыслил в подобных вопросах. — Мы хорошо подходили друг другу, — продолжила я рассказ. — Я — валькирия, обладающая силой изменять события, и Сигурд, человек, который убил дракона. И случилось так, что наше восхищение друг другом переросло в нечто большее. Однако еще до того, как отправиться вместе с Реганом в путешествие, Сигурд обручился с женщиной из бургундов, к которой к тому времени уже охладел. Будучи гаутом, он не хотел нарушать данную им клятву, и наша близость заставила его страдать еще сильнее. Так он и жил со мной, мучимый сомнениями.