Королева морей - страница 18

Дряхлый замок свалился после первого же удара. Поднялся визг, послышались удары, кто-то упал. Но разбойники спешили. Волоча визжащих девушек, они кинулись к воротам. Из помещений караван-сарая выбегали люди, перепуганные и сонные, поднялся крик, шум, но Аметхан с товарищами уже вскочили на коней, и дробный стук их копыт быстро затих вдали.

Ася тряслась, перекинутая поперек седла. Острый дух конского пота и грязной одежды всадника затруднял дыхание. Голова моталась у колена татарина. Она страшно боялась свалиться, но уверенная рука крепко придерживала ее. Пронеслись последние хибарки городка, и кони вынесли всадников в степь. Холодный ветер охладил слезы и вызвал озноб в теле.

— Стой! — коротко крикнул Аметхан, поднимая руку. И когда его товарищи остановились и сгрудились, он продолжал: — Глянем хоть, что за птицы нам достались. В темноте не разобрать было.

— Можно и глянуть, да зачем? Все они хороши, и барыш немалый будет.

— Не скажи, Ахмет, — возразил Аметхан. Он слез с коня, стащил полуживую девушку на землю и поставил рядом, лицом к луне.

Асю тоже стащили, и она с трудом удержалась на ногах. Тело ныло от нестерпимой тряски, кровь нехотя отливала от головы.

— Ну, Имдет, тебе повезло, хорошую заполучил, — с нескрываемой завистью протянул Аметхан, увидев растерянное лицо Аси. — От этой райской птички и я бы не отказался.

— Видимо, аллах так распорядился, — ответил Имдет, и в голосе его прозвучали нотки тревоги и беспокойства.

— Аллах во всех делах наших, но мы и сами кое-что значим. Может, поменяемся добычей?

— Не лучше ли последовать воле аллаха? — неуверенно ответил Имдет.

— Аллах далеко, а я рядом. Соглашайся, Имдет, в накладе не будешь.

Аметхан многозначительно играл кинжалом и кошельком. В лунном свете это хорошо было видно. Имдет никак не мог рассчитывать на выигрыш в схватке с сильным матерым аскером Аметханом. Он вздохнул.

— Э, Имдет, чего упрямишься? — посоветовал Ахмет примирительно. — Аллах всех нас наградил хорошей добычей. Ведь это именно Аметхан все придумал так хорошо. Уступай, жалеть не станешь.

— Ладно, Аметхан, забирай жар-птицу. Пусть она не пойдет тебе во благо.

— О благе, Имдет, я сам позабочусь. А ты держи выкуп. По чести с тобой поступаю. Обижаться ты не должен, — и он швырнул товарищу кошелек. — Ну а ты, птичка, иди ко мне, — сказал Аметхан, рывком притягивая Асю к себе.

— Поехали, — торопил Ахмет, — погони пока нет, но Спиро не из таких, кто легко бросит свою добычу. Нам все равно в разные стороны, Аметхан.

— Езжайте, я тоже трогаюсь.

Татары легко, привычно забросили свои трофеи перед седлами, нисколько не заботясь о том, что это не кули с овсом, а девушки, да еще пригожие, вскочили сами, гикнули, хлестнули нагайками. Кони крутанули недовольно головами и понеслись в ночь. Аметхан помедлил и тоже стал нахлестывать коня. Ася закусила губы, чтобы не разрыдаться, напрягая все тело, измученное тряской.

Она молила Бога уже не о спасении, а о смерти, легкой и быстрой. Мучения ее стали невыносимыми. Она болталась, больно ударяясь о луку седла. Луна ярко светила, и в этом свете взгляд девушки отметил рукоять короткого кинжала, торчавшего из сапога Аметхана. Ася потеряла ощущение боли и неудобства, тряска и вонь отошли куда-то по ту сторону сознания. Взгляд и мысли ее сосредоточились на этой рукоятке.

И тут рука сама, помимо ее воли, схватила рукоять, рванула на себя, и Ася в одно мгновение с отчаянным остервенением, закрыв глаза и содрогаясь от ужаса, ударила острием в левый бок всадника. Тот громко всхлипнул, как-то вдруг обмяк, рука, сжимавшая ее стан, стала слабеть. Аметхан заваливался вперед, и Ася в ужасе закричала. Руку, облитую горячей кровью, она отвела от себя и оглашала пустоту степи звериным протяжным воплем.

Конь умерил бег, потом пошел совсем тихо, похрапывая, поводя ушами и косясь назад. Аметхан наконец совсем завалился вперед, потом медленно стал соскальзывать на бок, издавая непонятные хрипы и бульканья. Дыхание его стало судорожным, прерывистым. Наконец он упал на землю, и конь еще несколько шагов тащил зацепившееся за стремя тело, потом остановился, кося блестящий глаз на распростертого хозяина.