Королева под снегом - страница 15

– Ей восемнадцать лет, Диана. Она свободно говорит по-английски, и с какой стати с ней должно еще что-то случиться? Я уверен, что всё будет в порядке.

Отодвинув стеклянную створку французского окна, Диана вышла на балкон и облокотилась на перила, устремив взгляд на красные крыши и пальмы в садах. Ричард обнял ее за плечи. Она напрягла спину и вздохнула:

– Это случилось сегодня утром, и с тех пор никаких вестей. А я сижу здесь и ничего не могу сделать…

– Поставь себя на ее место, она сделала всё что нужно, предупредила нас, у нее осталось немного времени, чтобы посмотреть город… не будет же она звонить нам каждые три часа. Я ей немного завидую, Лондон, должно быть, прекрасен под снегом…

– Но ты-то знаешь, что ей нелегко! Мобильный был условием, без него она не уехала бы.

– Твоим условием, Диана. Сэм может прожить без него. Мы оба это знаем.

– Она еще маленькая. Я не должна была ее отпускать.

Ричард почувствовал, что это ее убеждение трудно будет переломить. Он продолжал так ласково и твердо, как только мог:

– Так ты никогда ее не отпустишь. Ей гораздо лучше, она полна жизни. Она была так рада, что летит одна на день рождения Тео. Помнишь, что она сказала в аэропорту? «Это лучший день в моей жизни». Она бы не удовольствовалась сообщением, если бы с ней стряслось что-то серьезное. Она позвонит нам сегодня вечером, не волнуйся.

– Нильс отказался объявить ее пропавшей! – простонала Диана, так сильно сжимая перила, что побелели костяшки пальцев.

– Диана, Саманта не пропала. Ты не можешь с ней связаться, это другое дело. Я не знаю, как в Англии, но думаю, что нужен разумный срок, прежде чем объявлять человека в розыск.

Диана резко высвободилась и вернулась в гостиную.

– Я позвоню в ее отель. Увидишь, как я хочу быть разумной…

Прижавшись к стеклу, съежившись в своей парке, как раненый зверек в норе, Элиот глотал слезы и покачивался в такт движению вагона метро. Он вышел на следующей станции и пошел, как автомат, к выходу. Афиши сообщали о выставке «Гоген на Таити». Под заголовком меланхоличная девушка, по пояс голая, с чуть надутыми губками, с корзиной красных цветов в руке, казалось, смотрела на пассажиров, таких далеких от моря и кокосовых пальм. Элиот замедлил шаг. Несмотря на более светлый цвет кожи, сходство с Сэм было поразительным. «Какая грустная», – подумал Элиот. Люди обгоняли его, толкали. Чья-то рука коснулась его плеча.

– Простите, что вмешиваюсь, наверно, это меня не касается…

Элиот обернулся, и ему понадобилась секунда-другая, чтобы узнать ее. Это была та самая молодая мать с маленькой девочкой.

– …Вы не должны были ее отпускать.

Он хотел было ответить резко, повинуясь рефлексу или из гордости, но мир вокруг него еще не обрел привычных очертаний. Это был мир, населенный сомнамбулами, чья жизнь ему безразлична, мир с разреженной атмосферой. В этом мире портрет Сэм мог красоваться повсюду крупным планом в коридорах метро, в то время как настоящая Сэм, хорошенькая метиска, раз и навсегда исчезла из его жизни.

Однако настойчивость молодой мамаши, а еще больше – ее ясный и ласковый взгляд заставили его поколебаться. Она обращалась к нему напрямую, не выбирая проторенных путей разговоров между незнакомцами, как будто время поджимало, она знала это и чувствовала себя вправе вторгнуться в его историю.

– Она на нее похожа, правда? – сказала она, показывая на афишу.

Он махнул рукой, словно отгоняя муху.

– Всё равно был облом с самого начала.

– Вы не имеете права так говорить. Вы знаете, куда она пошла?

– Зачем? Не идти же мне за ней. Да она и не хочет меня видеть…

– Вы ошибаетесь. Она же вернулась к вам. Эта история не закончилась, нет, эта история только начинается.

На перрон по одному выходили новые пассажиры. Маленькая девочка переминалась с ноги на ногу и тянула мать за рукав. Она была одета как для лыж: шерстяная шапочка, шарф и вязаные перчатки с серебряными нитями. Ей не терпелось слепить снеговика в парке.

Элиот нерешительно улыбнулся.

– Ее зовут Нана, – сказала молодая женщина, обняв девочку за плечи. – А меня Алиса.

– Элиот.

– Я знаю. Ваша подруга назвала вас по имени, перед тем как уйти.