Королевская охота - страница 10

Киммериец, став королем Аквилонии, не чванился высоким положением — тем более, что принимать участие в управлении государствами ему приходилось и раньше, — и в сущности оставался самим собой, простым воином, ценившим более других качеств храбрость и преданность. Он не забывал тех, кто когда-то участвовал в битвах рука об руку вместе с ним. Старого бойца Бреганта он знал давно — с тех пор, как служил следопытом в Конаджохаре, аквилонец же командовал пограничным отрядом в районе форта Тусцелан.

Вместе им пришлось пережить нелегкие времена жесточайшего штурма пиктами Велитриума, пограничного города на берегу Громовой реки, и варвар не раз мог убедиться в том, что на седобородого рыцаря, назначенного им после воцарения на аквилонском престоле на пост военачальника, можно во всем положиться.

— Как дела, дружище? — король сделал несколько шагов вперед, и старые знакомые обнялись крепко, по-мужски, без особых королевских церемоний. — Не надоело еще жить в своей берлоге?

Легион Бреганта стоял далеко на севере, почти у самых Боссонских болот, и для многих жителей столицы этот край действительно казался концом света.

— Не беспокойся, король, — ответил старый солдат, — служба есть служба, где бы она ни была. Приходилось переживать и более тяжкие времена. Нынче пикты совсем не те, что были несколько лет назад. Вот только, признаться, сил уже поубавилось…

Это у тебя-то? — приглашая жестом садиться, удивился Конан. — В такое невозможно поверить!

— Тем не менее, это так… За твое здоровье, киммериец, — Брегант учтиво поднял кубок с вином и отпил пару глотков, после чего продолжал: — Давеча, когда ехал сюда, в Тарантию, еле отбился от разбойников, а ведь раньше все было нипочем: хоть пятерых сразу мог отправить на Серые Равнины.

— И где это произошло?

— Да прямо рядом с лесом Руазель, — с досадой развел руками Брегант. — Чуть ли не у самой столицы!

— Этот бездельник Гаррах мне смертельно надоел! — Король в раздражении грохнул кулаком по столу с такой силой, что кубки и тарелки подпрыгнули, а шедший к ним служка с подносом от неожиданности чуть не уронил блюда с жарким на пол. — Не в состоянии навести порядок на дорогах королевства, а сколько раз я его предупреждал, что добром это не кончится. Дождется, что загоню его куда подальше… к пиктам, может быть, если уж ты говоришь, что они нынче не те, что раньше?

— Ты не прав, мне кажется, — осторожно заметил Брегант, — там он наделает еще больше вреда, если уж он и впрямь такой болван. На границе стоять — это не по дворцовым мраморам прогуливаться.

— Согласен, старый друг, — кивнул головой Конан. — Я, пожалуй, сделаю вот что: назначу-ка вместо него тебя своим советником, а то ты уже, гляжу, покрылся мхом там, на своих болотах. Тем более, что у тебя, как я помню, и в голове кое-что имеется, а проще говоря, ты — немалый хитрец.

— Ну, уж и скажешь, — явно польщенный похвалой, отозвался старый солдат. — Была, конечно, и у меня на счету пара-тройка удачных военных вылазок…

— Вот я и говорю, — похлопал его по плечу король. — Неразумно держать таких умников где-то в болотах. Преданные и соображающие люди пригодятся и здесь. А лоботрясу Гарраху дам хорошенько в ухо, — с мрачным видом добавил киммериец.

— Угу, — кивнул Брегант, — где приземлится после полета, там ему и место, — и оба старых приятеля с присоединившимся к ним Паллантидом дружно захохотали над немудреной солдатской шуткой.

— Совсем как тогда, у переправы через Хорот… — вытирая выступившие от смеха слезы, повернулся варвар к командиру Черных Драконов.

— Один из твоих солдат врезал офирцу… тот кувыркнулся, точно утенок, и полетел… ха-ха-ха… Помнишь, Паллантид?

Хохот усилился, и все трое принялись вспоминать подробности недавних боев с врагом. Завтрак затянулся, и только робко просунувшаяся в Дверь голова дворецкого напомнила киммерийцу, что пора приниматься за дела.

— Попируйте без меня, — Конан встал из-за стола. — А ты, Брегант, как договорились, перебираешься в Тарантию. Я скажу Публию, чтобы все устроил. Присоединяйся к сыну, а то парня твоего я вижу часто, а отец где-то на рогах у Нергала, — и он, хохотнув на прощание, направился к дверям.