Королевская страсть - страница 4

Филип довольно рассмеялся и прошептал, не отводя губ от ее рта:

— Похоже, я не ошибся в тебе.

Его смех был вызван пробуждающейся в нем чувственностью, но Барбара по неопытности сочла, что он насмехается над ней, и, вырвавшись из его объятий, устремилась вверх по лестнице.

Она влетела в свою комнату, задыхаясь, хотя обычно с легкостью взбегала по этим ступеням раз по десять на дню. У стены напротив двери стояло трюмо, и она зачарованно уставилась на свое отражение. Вот, значит, как выглядит женщина, которую только что поцеловали. Барбара уже давно думала о себе как о женщине. Волосы ее были в живописном беспорядке, а большие синие глаза казались вдвое больше обычного. Но дольше всего она разглядывала свои губы. Они стали еще ярче, полнее, и девушка изумленно коснулась их пальцами. Неужели он так же мгновенно влюбился в нее, как она в него? Зачем же иначе он так стремился поцеловать ее?…

Она подошла поближе к зеркалу. Всю жизнь она слышала лестные отзывы о своей внешности, все посещавшие их дом, сходились во мнении, что она самая очаровательная девочка в Англии. Но у нее не было возможности сравнить себя с кем-либо. Должно быть, множество женщин влюблены в Филипа Станопа.

Она приспустила лиф платья, подражая придворным дамам, которых видела на картинах той поры, когда общество еще не облеклось в строгие пуританские наряды, предписывающие полностью закрывать грудь. Потом, охваченная странным порывом, она полностью обнажила груди. У нее перехватило дыхание. Да, именно в этом был источник того тревожного ощущения, которое у нее возникло, когда Филип целовал ее: соски ее полных грудей набухли и затвердели. Странно, ведь в комнате так тепло. Она была озадачена новыми ощущениями, к которым добавилось щекочущее тепло, зародившееся где-то в низу живота.

Вдруг она вспомнила, как быки влезают на коров в поле, и в ее широко открытых глазах мелькнуло прозрение. Барбаре, как всякой выросшей в деревне девушке, была известна механика соития, но до сих пор она не представляла, что побуждает животных спариваться. Днем, прижимаясь к теплой земле, она ощущала нечто подобное, но то было лишь смутное, неопределенное томление. Сейчас все стало предельно ясно — ей хотелось, чтобы Филип взобрался на нее, подобно тому, как бык взбирается на корову.

У двери раздалось легкое царапание, и не успела она обернуться, как Филип был уже в спальне.

— Т-с-с… Твои родители еще беседуют у камина. Но я откланялся пораньше, сославшись на утомительную дорогу.

Увидев его, Барбара мгновенно поняла, что предчувствовала его приход. Ум никогда еще не подводил ее. Но главным ее достоинством была непосредственность, и повинуясь безотчетному желанию, она подбежала и бросилась ему на шею. Он рассмеялся и заключил ее в объятия. Пальцы Барбары запутались в его волосах, она страстно прижалась к нему всем телом, словно желая слиться с ним в единое целое.

Три недели спустя Барбара и ее отчим скакали в Лондон. Все в ней ликовало, поскольку каждый шаг приближал ее к Филипу. Она сжимала ногами теплые бока, с удовольствием ощущая упругую плоть лошади. Удивительно, каким живым и отзывчивым стало ее тело после того, как Филип открыл ей, для чего оно предназначено. Она и прежде не ощущала никакой скованности, но то была лишь иллюзия. Сейчас наконец она сбросила толстую верхнюю кожу, и для нее открылся новый мир восхитительных плотских ощущений.

К волнению от предстоящей встречи с Лондоном примешивалось легкое чувство страха. Что если столица останется равнодушной к появлению Барбары Вилльерс? Она вздрогнула и, отгоняя трусливые мысли, пришпорила коня. Впереди ее ждал Лондон! Любовь! Слава!

Барбара крепко обхватила ногами бока лошади. Размеренные движения животного напоминали ей о ночи, проведенной с Филипом, когда их сплетенные тела двигались в унисон. Мысли о Филипе поглотили ее. Лондон возник перед ней совершенно неожиданно, как волшебное видение. У девушки перехватило дыхание, и, натянув поводья, она остановила лошадь. Панорама была великолепна. Впереди, за лугами и сонными предместьями высился Лондон. Силуэт города, раскинувшегося на речных берегах, состоял из сотен тонких устремленных в небо церковных шпилей. Сердце Барбары отчаянно забилось, такой маленькой и ничтожной показалась она себе рядом с великим Лондоном.