Королевская страсть - страница 65

Барбара внимательно выслушала его, разумно признавая справедливость его доводов, и, когда он закончил, задумчиво сказала:

— Я понимаю… Но если мы не можем вернуть конфискованное, то необходимо найти другой способ, чтобы наградить твоих сторонников.

Карл любил, когда она говорила «мы». Как быстро она стала считать его проблемы общими!

— Ты права, такой способ существует, — сказал он. — Я могу отдать права на получение денег от некоторых налогов. Например, один будет получать деньги от налога на специи, другому можно дать право торговать столовым серебром… — Он рассмеялся. — Ты представляешь, я плачу́ двум разным людям за то, что один подает мне рубашку, а другой надевает штаны.

Барбара залилась смехом. Она была совершенно незнакома с придворным этикетом, который определял церемонию облачения короля по утрам, и нашла этот ритуал надевания штанов просто нелепым.

— Если ты платишь камердинерам за то, что они одевают тебя, то почему бы не платить и мне за то, что я раздеваю вас, Ваше Величество?

Карл привлек ее к себе.

— И что же потребует моя маленькая разбойница?

Рука Барбары легко коснулась его естества. Ее голос стал чуть хрипловатым:

— Вот это.

Позже, когда они отдыхали в полумраке ночи, утомленные любовью, Барбара сказала:

— Карл, я, правда, постараюсь быть менее расточительной, — и невольно вздохнула.

Она тратила ужасно много денег в этой новой жизни.

На следующий день Карл отписал деньги от налогов на ввоз вина Роджеру Палмеру. Поскольку французские вина лились рекой, то бюджет Палмеров тоже стал испытывать оздоровительные вливания.

На самом деле Палмеры крайне нуждались в деньгах. Их дом на Кинг-Стрит стал центром придворной жизни, и Барбара тратила изрядные суммы на приемы. Ожидалось, что Палмеры, которые во многом руководили роялистским движением, будут приближены к королю. Вскоре это стало очевидным. Его Величество предпочитал их дом всем прочим и ужинал у них почти ежедневно.

Лондонский свет, который в былые времена злословил о связи Барбары и лорда Честерфилда, сейчас отзывался о ней очень лестно, оценивая ее красоту, безупречный стиль в одежде и великолепные приемы. Особняк на Кинг-Стрит стал самым модным в городе. Постоянное присутствие короля действовало как магнит, как лакомая приманка, и все престарелые дамы с аристократическими манерами считали за счастье быть приглашенными в дом Палмеров.

Барбара нежилась в теплых лучах всеобщего признания, оно согревало ей кровь, и она казалась себе легким облачком, плывущим в голубых небесах. Ей нравилось встречать короля в своем доме церемонным реверансом. Склоняясь перед ним, она старательно прятала в глубине души свое тайное знание, воспоминания о его смуглом стройном теле и их страстных ночных объятиях.

Ослепленная счастьем, она не понимала, что их тайна давно известна в придворных кругах. Слухи медленно, но верно ползли по Лондону. Дамы, прикрыв рты веерами, шептали:

— Только такой слепец, как Роджер Палмер, может не замечать ее связи с королем!

Барбара наслаждалась сладкой опьяняющей славой; подмастерья выкрикивали ее имя, когда она появлялась на улицах, — верный знак популярности. Приятно быть признанной первой дамой Лондона.

Роджера тоже радовал ее успех. Однажды вечером он обходил дом после приема, давая распоряжения слугам, и даже не расстроился, как бывало, из-за винных пятен на новых бархатных креслах.

— Ты оказалась, как всегда, права, Барбара, — удовлетворенно сказал он, — король, несомненно, был бы благосклонен ко мне за мои заслуги, но о наградах могли просто забыть в суете бесконечных дворцовых дел. Однако твоя красота и способности принесли нам полный успех.

Роджер был крайне взволнован и разговорчив. Он вспоминал все важные события, случившиеся после приезда короля, а Барбара слушала, радуясь его счастью. Роджер продолжал:

— А вскоре король должен будет выбрать королеву. К тому времени, я уверен, наше положение настолько упрочится, что ты будешь вправе претендовать на место фрейлины Ее Величества.

Карл должен будет выбрать королеву… Эти слова точно оглушили Барбару, честолюбивые мечты взбудоражили ее воображение, как крепкое вино будоражит кровь. Она подарила Роджеру пленительную улыбку и сказала: