Королевский путь - страница 56

Кардиналу была неприятна решительность грубого южанина, а Босуэл гнушался высокомерия изящного кардинала. Но они по достоинству оценили силу, исходящую от каждого. Кардинал был умнее и скрыл свое впечатление более легко.

— Я ожидал увидеть мою королеву, — произнес Босуэл.

— Монсеньер, — улыбнулся кардинал, — вы прибыли из страны, где придворные манеры слегка отличаются от французских. Мы во Франции следуем желанию королевы. Мы не появляемся, пока нам не прикажут.

— У меня письма к королеве от покойной матери. Несомненно, она с нетерпением ждет их.

— Несомненно. Но как королева Франции, она весьма занята. Я знаю, вы прибыли из Дании, где неплохо потрудились. Я слыхал от моей дорогой сестры перед ее печальной кончиной, вы тот самый молодой человек, на которого она могла положиться. И поэтому — добро пожаловать ко Двору Франции!

— Вы очень любезны, монсеньер кардинал, но мне необходимо увидеть мою королеву.

— У вас ведь письма от ее матери?

Кардинал протянул белоснежную тонкую руку.

— Согласно данным мне указаниям я должен передать их лично королеве.

— Да у королевы нет от меня никаких секретов.

— Я уже слышал, — ответил Босуэл, — но таковы мои предписания.

Кардинал вздохнул:

— Есть один момент, который мне нужно с вами обсудить. Королева не знает о смерти матери. Я сам бы хотел сообщить ей об этом и сделать это мягко. Последнее время она болеет, и я тревожусь, что шок от известия может оказаться слишком сильным.

Босуэл презрительно поджал губы. Ему было непонятно, с какой стати он должен слушаться приказов кардинала. Он вообще приказов не любил. Его манера поведения с последней королевой была предельно открытой. Он не был придворным интриганом или льстецом. Королевы-матери больше нет, и шотландской королеве хорошо бы знать о той острой опасности, которая существует теперь. Он появился здесь, чтобы предупредить ее, а этот человек, несомненно, ради собственной выгоды, требует его молчания, да еще в таком деле.

— Мне не были даны указания, — заявил Босуэл, — молчать по этому поводу.

— До настоящего времени… нет, — согласился кардинал.

— Милорд, я должен обсудить этот вопрос с моими соотечественниками. Я знаю, граф Сетон здесь, в Сен-Жермене.

— Граф Сетон уже извещен.

— А король Франции? — нахально спросил Босуэл. — Его тоже предупредили?

— Монсеньер, королю ничего не известно о трагедии. Если бы он знал, то не удержался и сообщил бы королеве.

— Что же, выходит, король и королева пребывают в неведении о событиях, которые касаются их.

В ответ на дерзость кардинал лишь улыбнулся, а потом сказал:

— Король и королева еще очень молоды, почти дети. Нашим желанием, я говорю о ее дяде, графе де Гизе, себе и королеве-матери Франции, было не перенапрягать детей. Мы стремимся облегчить их ношу. Таково наше мнение. Кроме того, здоровье у королевы неважное, и она не должна переживать сейчас еще по этой причине. Поэтому, граф Босуэл, вы не скажете ей о смерти матери. Я сделаю это лично и в подобающий момент.

— А вы не боитесь, что кто-нибудь сболтнет по неосторожности?

— Мы знаем, как обращаться с такими людьми, милорд. Мы все, кто любит королеву, не имеем ни малейшего желания причинить ей вред. Пообещайте, что вы ничего не скажете королеве, и никаких препятствий для вашей встречи с ней не будет.

Босуэлл раздумывал лишь мгновение. Его проницательности хватило, чтобы заметить, как этот человек стремится расстроить его встречу с королевой.

— Я обещаю, — сказал он.

Кардинал был доволен. Этот шотландский искатель приключений сдержит слово.

Джеймс Хепберн, граф Босуэлский стоял перед королевой Франции и Шотландии.

Он опустился на колено и поцеловал ей руку, и ему было предложено подняться. Среди королевского окружения ему сразу бросилась в глаза облаченная в красное фигура кардинала.

Так вот она — королева Шотландии! — задумался он. Молодая женщина, о которой он слышал так много. Она выглядела бледненькой и хрупкой.

И в следующие секунды Джеймс увидел за королевским обликом Женщину. Он видел эти вьющиеся каштановые волосы, вспыхивающие золотом, миндалевидные, но небольшие глаза, нежный улыбающийся рот, бледную и нежную кожу, осанку, которая выдавала благородство крови и великое чувство собственного достоинства. Он отдал должное ее красоте, но, по правде говоря, ожидал чего-то большего. Он вспомнил о темной красоте Анны… Красота Марии Стюарт была совершенно иной.