Короли алмазов - страница 25

— Вам стало лучше. Хорошо.

— Вы говорите по-английски, — обрадовался Мэтью.

— Немного, — коротко ответил мужчина. — А теперь отдыхайте. Если вы чувствуете себя достаточно хорошо, завтра мы тронемся в путь.

— Когда вы нашли меня?

— Пять дней назад.

— Прошло столько времени! — воскликнул Мэтью.

— У вас была лихорадка. И вывих был серьезным.

Мэтью осторожно подвигал забинтованной ногой. Боли не было.

— Она совсем не болит.

— Вы направлялись на алмазные копи? — спросил мужчина низким гортанным голосом. Мэтью кивнул. — Тогда мы поедем вместе. У вас не хватит сил идти пешком.

— Вы тоже едете на алмазные разработки? — спросил Мэтью, не веря своей удаче.

— Да. Я фермер, но здесь, на Кару, — и мужчина пожал плечами, — фермером быть тяжело. У меня нет денег на покупку овец, вот я и надеюсь найти алмазы, чтобы потом опять вернуться к земле. Что еще мне надо? У меня есть земля с домом, и мне нужен только скот, чтобы он пасся на ней и приносил мне средства на существование. Что еще надо человеку? Если бы еще Бог благословил нас детьми… — Он вздохнул и посмотрел на свою жену, которая молча сидела, сложив руки на коленях и глядя наружу через открытый занавес фургона.

— Как вы нашли меня? — поинтересовался Мэтью.

— Мы свернули с дороги, чтобы переждать ливень. Двигаться приходилось очень медленно, земля была тяжелой и влажной. Потом я увидел, как стервятник сел на землю и почти сразу же поднялся в воздух. Я понял, что его добыча еще жива, и пошел посмотреть.

— Мое счастье, что вы это сделали, — воскликнул Мэтью, вздрогнув при воспоминании об ужасной птице и одинокой заброшенной могиле, которой он так счастливо избежал. — Вы спасли мне жизнь. — Он протянул ослабевшие пальцы, чтобы пожать загорелую руку мужчины. — Спасибо. А я даже не знаю вашего имени?

— Якобс. Виллем Якобс. — Имя звучало явно не по-английски. — Мою жену зовут Марта. А вас?

— Брайт, — сказал Мэтью после секундного раздумья. — Мэтью Брайт. — С тех пор он больше никогда не пользовался второй частью своей фамилии.

Виллем запряг волов, и, когда они медленно двинулись через вельд к дороге, Мэтью с удивлением увидел, какие чудеса сотворил дождь. Потрескавшаяся земля чудесным образом оделась цветами. Лиловые, белые, пунцовые и желтые — они яркими огоньками сияли на зеленом ковре свежей травы, а напоенный ароматом воздух был свежим и прозрачным.

В последующие дни силы постепенно возвращались к Мэтью. Сначала он больше лежал в фургоне, потом уже смог идти рядом с ним; со временем к нему вернулся его прежний аппетит. Еда в семье Виллема была простой, в основном это был тушеный кролик или небольшая антилопа, которых ему удавалось подстрелить, и чашка крепкого черного кофе, однако, это было гораздо питательнее чем то, что было у Мэтью в последние недели. Виллем приучил его есть билтонг, сушеное мясо антилопы, которое на вид и по запаху походило на кожаную подошву, но скоро Мэтью привык к его вкусу. А по вечерам, прежде чем лечь на устроенную под фургоном постель, он получал щедрую порцию бренди, чтобы согреться и расслабиться.

Однажды вечером, они остановились у небольшого озера рядом с тремя другими фургонами. Костер уже горел, и пока Виллем поил быков, Марта принесла еды, чтобы добавить ее в общий котел. В этот вечер десять человек сидело у костра, бутылка бренди переходила из рук в руки, и веселая мелодия концертины сливалась с гитарным перебором.

Они говорили на своем языке, исключат таким образом Мэтью из общей беседы, но он был слишком благодарен этим людям за свое спасение, чтобы обижаться. Во всяком случае он не видел проявления «жгучей ненависти», о которой говорил Рейнолдс. Он сидел в кругу этих людей, пользовался их гостеприимством и наслаждался теплом костра под необъятным небом, усыпанным звездами. А Лондон казался чем-то очень далеким.

Вечерний покой был нарушен лишь однажды, когда чей-то фургон проехал мимо и встал в нескольких десятках метрах от них. Все сидевшие у костра невольно повернули головы, чтобы разглядеть, кто же пренебрег их компанией. Один мужчина встал и пошел посмотреть. Он вернулся через несколько минут и вновь уселся на свое место.