Корона Аквилонии - страница 8

Очень подозрительно. Я не верю в идеалистов и бессеребренников, трудящихся лишь ради торжества правого дела. Нет, конечно Троцеро спас Аквилонию, но… За его вполне искренним патриотизмом наверняка стоят и другие соображения, куда более серьезные и менее возвышенные. Но какие?

Впрочем, это пока неважно.

Военная кампания 1286 и 1287 годов принесла пуантенцам вполне заслуженную блестящую победу. Войско пиктов частично уничтожено, частично отброшено за Черную реку. Зогар Саг погиб. Боссония полностью освобождена, форты на границе восстановлены. Триумф! Да такой триумф, что многие вначале не поверили в сообщения с Черной реки. Разве может нечто подобное произойти при короле, который за столь малыйсрок правления заслужил репутацию едва ли не слабоумного? Оказалось, что может. И последствия сего триумфа могут быть невероятны печальны для самого монарха, да вот только знают об этом немногие…

Фантастическое, просто не укладывающееся в голове и немыслимое при любом ином положении дел самолюбие и тщеславие правящего двора толкнуло Нумедидеса и королевских фаворитов на самоубийственный шаг — пуантенские герцоги даже не были приглашены в Тарантию для того, чтобы отметить «большое коронное торжество», посвященное завершению войны.

Герцогов Гайарда в столице представлял один из тысячников пуантенского войска — некий Конан Канах из Киммерии, сравнительно молодой полководец, за время войны просквозивший из десятников аж в легаты. Собственно, этот человек стал для горожан Тарантии чем-то вроде знамени победы — каждый знал, что Конан сыграл первейшую роль в уничтожении Зогар Сага и совершил множество подвигов во время рейдов нашей конницы за Черную реку, когда Троцеро решил добить воинство пиктов на их же земле.

А сама победа была попросту украдена. Высочайшим рескриптом было объявлено, что «славнейшая аквилонская армия и отряды гвардии, руководимые Великим герцогом Даргеном из Шамара…» одержала верх над злокозненными пиктами, тут же упоминалась роль самого Нумедидеса и всех прочих хозяев коронного замка, не предпринявших ни единого шага, чтобы защитить Боссонию от нападения войска Зогар Сага. Короче говоря, Троцеро, Просперо и их полководцы в рескрипте не упоминались вовсе. Таковых будто и не существовало. Конану Канах навесили ничем не примечательный орден Короны (его обычно дают сотникам гвардии за многолетнюю безупречную службу), и тем ограничились. На «большом торжестве», устроенном в столице, восхваляли короля и иже с ним.

Тогда-то Конан Канах всерьез обратил на себя внимание тайной службы. Как человек простой, чуть ли даже не из народа, он позволил себе несколько откровенных выпадов в сторону двора — насколько я смог понять, Конан был искренне оскорблен лицемерием клевретов Нумедидеса, позволивших себе позабыть о дворянской чести (и вообще о понятии «честь») и нагло присвоивших чужие заслуги. Замечу, между прочим, что бездельные чины военного коллегиума получили массу наград, от самых высоких орденов, до поместий и титулов — Троцеро же не дали ничего. Понимаете? Ничего! Конан, ясное дело, возмутился и откровенно высказался в обществе…

Последствия не заставили себя долго ждать.

(… Я видел Конана Канах в замке, на приеме у канцлера. Оценок несколько. Бесспорно, он низкого происхождения — длинная череда предков Конана оставила за спиной столетия беспросветного варварства. Однако, при всем этом, месьор Канах очень умен, опытен, на нем прекрасно сидит как темно-синяя с серебром форма личной гвардии Троцеро Пуантенского, так и кожаный наряд примитивного наемника, он обходителен с дамами высшего света и способен обаять самую утонченную аристократку чуть грубоватой непосредственностью человека из низов, который благодаря природному таланту достиг определенных высот… Одновременно с этим Конан по своему честен, обладает здоровой долей как благородства, так и довольно злого цинизма. Вывод у меня один: Троцеро нашел себе верного помощника, который будет готов разорвать глотку любому недоброжелателю своего господина).

Вернемся, однако, к событиям последовавшим вслед за «коронным торжеством». Я получил с полдесятка доносов на Конана — увы, работа у нас грязная, и я обязан был принять их к сведению. Суть всех рукописных творений (как моих осведомителей на жаловании Латераны, так и «доброжелателей») сводилась к одному: легат пуантенской гвардии Конан Канах — опасный бунтовщик, неприкрыто высказывающий свое недовольство действиями Его королевского величества.