Корона в огне. Пылающее сердце - страница 5

— Той! Той!

В этом не было смысла, но удержать возглас не удалось. Понятия не имею, откуда взялись силы для последних двух рывков, ведь руки уже горели от боли и усталости. Я запаниковала, когда поняла, что больше не вижу брата на поверхности. Не раздумывая, нырнула. Раз и еще один. Но сквозь темную толщу невозможно было разглядеть хоть что-то. Слезы смешались с водой, стекающей с моих черных как смоль волос. Я ныряла снова и снова, но так и не нашла брата.

— Той! — это уже не было похоже на испуганный крик, лишь на отчаянную мольбу. — Той.

Сердце бухало в груди, заведенное ужасом и невыносимой болью. Большие голубые глаза брата возникли передо мной, как отражение меня самой. Говорят, мы похожи, как две капли воды и глаза у нас совершенно одинаковые. В его небесную голубизну я всегда смотрела, как в зеркало. Сейчас воспоминание о них резануло ножом по сердцу. Не уберегла, не справилась.

— Той, — простонала я, захлебываясь слезами.

Внезапно, прямо передо мной, из воды показалась голова. Я несколько раз сморгнула, прежде чем поняла, что мне не привиделось. Это была девушка, примерно моего возраста, но я сразу поняла, что она не человек. Ее волнистые пепельного цвета волосы были совершенно сухими, глаза просто огромными, а в носу торчало странного вида кольцо. Еще я обратила внимание, что она не моргала, совсем. Из-за этого, совершенно непроизвольно, я начала моргать чаще. Я даже испугаться не успела, когда она подняла руки из воды и протянула мне тело брата.

— Он у тебя особенный, — сказала она, не выказывая ни капли агрессии, о которой нас всех предупреждали. — Береги его!

А я так и застыла, глядя в эти невероятно красивые глаза, которые странным образом не портили прекрасное лицо своим неестественным размером. Она склонила голову на бок и улыбнулась:

— Я Тина.

— Кассиопея, — не знаю, отчего я представилась полным именем, которое не очень — то любила, но абсурдность ситуации немного выбила из равновесия. Брат обнимал меня за шею и дышал совершенно нормально, словно и не пробыл под водой опасно много времени. Одному богу известно, что он там видел.

— Красивое имя, как и его обладательница, — снова улыбнулась она.

— Спасибо, — растерянно прошептала я, — за брата.

— Тебе повезло, что я совершенно случайно оказалась неподалеку, — ответила Тина. — Мой народ не подплывет более так близко к берегам, нам запрещено.

— Тогда почему ты рискнула? — вопрос сорвался с губ сам собой.

Девушка чудаковато прищурилась, а потом осмотрела берег, словно искала кого-то.

— Не бойся воды, Кассиопея, — наконец, сказала она. — Я вижу твою тоску по ней. Ни один неро?т не нарушит запрет.

С этими словами она бросила взгляд на Тойтона и исчезла под водой. Некоторое время еще, я заторможено смотрела на воду, там, где только что была Тина, а потом очнулась и поплыла к берегу, удостоверившись, что брат надежно ухватился за мои плечи и не замерз окончательно.

Лишь на берегу, когда насмерть перепуганная Мария начала ворчать, я дала волю слезам. Усадив Тойтона на колени, я крепко обняла его за плечи и разрыдалась, как никогда прежде.

— Говорила я тебе, не усмотришь ты за ним, — сказала старуха. Ее страх я ощущала кожей. — Ты едва выудила его из воды, а я вообще в жизни не войду в море. Кто спасет его в другой раз? Мы обе знаем, что малец не оставит эту затею.

Я сжималась под ее натиском, раскачиваясь и рыдая все громче. Мария боялась за Тойтона не меньше чем я, но плавать она не умела, да и если брату что-то взбредет в голову, угнаться за ним не так-то просто.

— Зачем? — прошептала я ему в висок, целуя мокрое лицо. — Что тебя так неумолимо влечет туда? Зачем ты так рискуешь?

— Отдай его монахам, — не унималась старуха. — Они живут далеко от моря, у них есть все необходимые лекарства и покой. Это все, что мальчику нужно. Зачем ты держишь его подле себя? Что ты можешь дать ему? Он и видеть-то тебя не видит. Сделай, как должно. Отпусти мальца.

Слова Марии причиняли боль, но она была права. Я не могла позаботиться о Тойтоне. Чтобы выжить, мне необходимо работать, а заботиться о нем некому. Врачевать самой мне не позволит Матис, со свету сживет. Да, и народ вряд ли довериться той, чей брат считается убогим. Никто не придет в мой дом в страхе услышать зловещее бормотание Тоя. Непроизвольно, уже понимая, что решение принято, я стиснула худенькое тельце брата сильнее. Поток рыданий не иссякал. Лучше уж расстаться с ним, чем снова пережить этот страх, что я потеряла его безвозвратно. Лучше знать, что он где-то далеко, где позаботятся о нем, пусть совсем один, но жив.