Корона Весны - страница 40
— Не знаю, — стихийница прищурилась, приподнимая правое веко пациентки. — Наверное, всегда это знала. В детстве лечила кукол. Мама ругалась, что никаких денег не хватит, чтобы снабжать меня опытным материалом. Видишь ли, я отрезала им конечности, чтобы пришивать заново.
— Везет тебе, — протянула Мари, насмеявшись вдоволь. — А я не знаю, чем хочу заниматься. Я попала в канцелярию, потому что неплохо управляю погодой, но, если честно, умираю от скуки, составляя зелья. Бесконечные монотонные движения — не мое. Еще меня постоянно приписывают к Королевской свите, но это навевают такую тоску, что еще чуть-чуть и я завою, не хуже белых волков из Осеннего Дворца.
— А что тебе нравится? — Милла зажгла толстую свечу и поднесла ее близко-близко к лицу Ситэрры.
— Э-э-э-э… — задумалась девушка, боясь шелохнуться — не ровен час самой придется лечиться от ожогов. — Не знаю, что ответить. Странно, да?
— Вовсе нет, большинству стихийников трудно найти свое место во Дворцах, поэтому бродят тут всю жизнь, как неприкаянные, и бесконечно враждуют друг с другом, — Милла нахмурилась и покачала головой, ставя свечу на стол. — Придется составить для тебя новое лекарство. Этот пакостник, кто бы он ни был, никак не угомонится.
— Но глаза же не красные! — возмутилась Мари. Не понравилась категоричность Греди. Она сама до конца не верила, что ее травят.
— Нет, не красные, но зрачки не реагируют на свет. Произошел эффект привыкания к запрещенным травкам, однако твой организм продолжает сопротивляться. Я приготовлю максимально сильное средство, чтобы он мог противостоять любым злокозненным планам.
— Может, объяснишь, что происходит?
— Не могу, увы, — Милла ласково потрепала Мари по щеке. — Мне были даны четкие указания. Фальдой лично. Они там, видите ли, расследование проводят. К тому же, в данном случае закон охраняет преступника. Его личность имеют право разгласить только Королю.
— Значит, мне следует прекратить питаться вместе со всеми? — настроение окончательно испортилось. Да что такое: в прошлом году — убийца с ножом, в этом — отравитель!
— Вряд ли травки попадают в организм с едой или питьем, — еще больше нагнала туману Греди и выставила пациентку за дверь, приговаривая, что еще чуть-чуть и очередь в коридоре возьмет кабинет штурмом.
Скверно начавшийся день не пожелал исправляться и дальше. Из-за опоздания на занятия в высшую школу (вредную зу Кортэ не волновали причины оного), Мари пришлось задержаться после урока и в одиночестве написать небольшую, но крайне трудную контрольную по классификации осадков. Несмотря на практические успехи, стихийница вовсе не была уверена, что правильно ответила на мудреные теоретические вопросы и продолжала прокручивать их в голове всю дорогу в канцелярию, куда, к слову, тоже опоздала.
Впрочем, «проступок» Мари остался незамеченным, ибо к моменту ее появления здесь разразилась иной скандал. Вик и Дайра, красные, словно полдня провели на солнцепеке, кричали друг на друга и почти созрели до рукопашной. Мурэ, молча, отступил в сторону и не мешал, а Юнт нарезал круги, пытаясь унять подопечных, но они его не слышали.
— Что б тебя в болото! — негодовала Дайра, уперев руки в бока. — И всю твою родню туда же! Не рассчитывай, что я пойду на поводу у твоей чокнутой мамаши!
— Не смей так отзываться о моей семье! — вопил Вик непривычно высоким от гнева голосом. — У девушки с искаженной силой вообще нет права открывать рот!
— Может, у меня и есть проблемы с силой, зато не с мозгами! — вконец разобиделась Норди, у которой, казалось, даже корни кудрявых волос покраснели. — Мне никогда не приходило в голову превращаться в обслугу для отбросов! Передай полоумной мамочке, что я…
Дайра не договорила, а звук пощечины, которой стихийницу наградил жених, рассек пропитанный ненавистью воздух, превратившись в предвестника настоящей бури — сокрушительной и беспощадной.
Но она не грянула. Мари, прекрасно помнившая, сколько бед способна наделать поврежденная сила Норди, пресекла катастрофу на корню, едва увидела вскинутые руки взбешенной девчонки. Миг, и пальцы Дайры покрылись льдом. Не столь прозрачным, как у Гайты, но плотным и великолепно сковывающим любые яростные движения.