Коронный удар - страница 21

знакомых мужчин, которые кивками поприветствовали пришедших. Хозяин клуба, усадив всех за

столик, нажал на какую-то кнопку на подлокотнике черного кожаного дивана.

- Машунь, - обратился он к подошедшей молоденькой официантке, - принеси-ка нам коньячку, только моего любимого, и закусочки.

- Хорошо, Федор Геннадьевич, - улыбнулась девушка и упорхнула за заказом.

- Так ты объяснишь, что была за спешка? - развалившись на удобном диване, Владислав снял уже

опостылевший пиджак, расстегнул две верхние пуговицы рубашки так, что стала видна ямка под

горлом, и закатал до локтей рукава.

- Сейчас моя любимица появится, - махнул он рукой, поудобнее устраиваясь на диване и неотрывно

смотря на танцпол.

- Неужели Вы завели себе молоденькую любовницу? - понимающе ухмыльнулся Никита.

- Думай, что несешь, щенок, не забывайся! - рявкнул Сорока. Не Федор Геннадьевич - хозяин клуба, а именно Сорока - один из авторитетнейших людей города.

- Не обращай на него внимания, - успокоил Барс дядю, - сам же знаешь их прекрасно.

- Ладно, - ответил мужчина, с добродушной, никак не вязавшейся с произошедшей вспышкой, улыбкой встречая давешнюю официантку с полным подносом выпивки и закуски.

- Ты давно здесь, - не вопрос, утверждение, - почему пришел только сейчас? - спросил он, когда все

четверо успели сделать по глотку обжигающей жидкости.

- Работа, - просто ответил молодой мужчина.

- Да? - усмехнулся Федор Геннадьевич, остро посмотрев на него, - ради работы ты неделю зависал в

“Ночи”? - Сдаюсь, - поднял руки Влад, усмехаясь.

- И наконец, Демоница! - прозвучал громкий голос диджея из динамиков.

- Она, - резко отвернувшись от мужчин и всматриваясь в центр танцпола, выдохнул Сорока.

Проследив за дядиным взглядом, мужчина увидел, что в центре толпы плавно поднимается клетка с

соблазнительно изогнувшейся девушкой внутри.

ОНА. Сердце на миг замерло, забыв, как надо стучать. Влад сразу узнал в танцовщице ту девушку, Селену. “Моя Луна”.

Резко подавшись всем телом вперед, он жадно смотрел, как она двигается под зазвучавшую музыку.

- О нет, - простонал Дан, - только не она.

- Вы ее знаете? - удивленно посмотрел на них Сорокин.

- Видели, - не вдаваясь в подробности, ответил Никита, следя за танцовщицей, - хорошА, - протянул

мечтательно он.

Влад неосознанно зарычал на него, не отрывая от девушки взгляда. Когда девушка под музыку

громко вскрикнула, его словно пронзило током. Жар накрыл все тело, в брюках болезненно

напряглась плоть, казалось, что вся кровь хлынула в пах, а в голове билась только одна мысль: “Хочу, чтобы так же кричала подо мной”.

От собственных мыслей его отвлекло движение дяди, помахавшего кому-то. Опять вскрик, и снова

удар молнии в его тело.

Генадьич весело засмеялся:

- Чертовка, - и повернулся к племяннику, собираясь что-то сказать, но увидев глаза того, потрясенно

замолчал. Слишком много всего было в них.

Владислав, не слушая музыку и не обращая внимания на о чем-то говоривших и поглядывающих на

него мужчин (только краем глаза заметил, как дядя схватился за голову), смотрел только на нее. Он

не мог себя понять. У него было много женщин, даже слишком: красавицы с идеальными формами

готовые исполнить любой его каприз, но она… Она словно создана для него: такая хрупкая и

сильная, такая нежная и страстная (а страсти в ней было очень много, чего стоят одни только эти

вскрики, от воспоминания о которых его плоть становится тверже некуда). Раньше он любил

высоких женщин, чтобы не приходилось нагибаться для поцелуя, да и раздавить партнершу в

постели боялся, все-таки он довольно крупный мужчина. Но почему тогда, две недели назад

подумал, что ее рост идеален, как и вся она? Сейчас, глядя на плавные линии ее тела, она казалась

ему самой прекрасной во всем мире.

- Влад, - отвлек его от собственных мыслей Сорока.

С трудом, казалось, что все тело воспротивилось возможности не видеть ее, он повернул голову к

дяде: - Что?

- Зацепила тебя моя малышка? - с показным сочувствием в глазах (а на самом деле них плескалась

насмешка) сказал Федор Геннадьевич, протягивая ему бокал с коньяком.

Он залпом осушил наполовину наполненный бокал и, не закусывая, прохрипел в ответ: - До боли.