Короткая пятница и другие рассказы - страница 3

Как говорят гоим: «Спаси нас, Господи, от того, к чему мы можем привыкнуть». Это как раз и случилось с Тойбеле. Она привыкла к своему гостю. Сначала ее еще пугало, что он демон, а значит, может заставить ее лаять по-собачьи или пить мочу или вдруг вызовет ужасные нарывы по всему телу. Но постепенно все эти страхи прошли. Хурмиза ни разу не обидел ее, даже не ущипнул, наоборот, он был ласковым, шутил, шептал на ухо нежные слова. Иногда его истории о проделках демонов были такими смешными, что Тойбеле казалось, она вот-вот умрет от смеха. Он дергал ее за мочку уха и нежно покусывал плечи, а с утра она находила на своем теле следы его зубов. Он уговорил ее отрастить волосы и укладывать их в косы. Он научил ее разным заклинаниям и чарам и рассказал о других демонах, вместе с которыми летал над древними развалинами и кладбищами, над соляной пустыней, где когда-то стоял Содом, и над навечно замерзшим морем. Конечно, у него были и другие жены, но все дьяволицы, а не женщины. Их звали: Наама, Махласа, Яфа, Хулда, Змуха, Нафка и Хайма. Всего семь.

Наама была черной как смола и очень злой. Когда она сердилась, то плевалась ядом, а из ноздрей у нее вырывались огонь и клубы дыма.

У Махласы было лицо пиявки, и каждый, к кому она прикасалась своим языком, чернел.

Яфа любила украшения и всегда ходила обвешанная серебром, изумрудами и бриллиантами. Ее бедра покрывал слой золота, а на лодыжках позвякивали браслеты с колокольчиками. Когда она танцевала, все вокруг сотрясалось от их звона.

Хулда походила на кошку, она мяукала, и у нее были зеленые, как крыжовник, глаза. В постели — ведь постели есть и у демонов — она всегда грызла медвежью печенку.

Змуха нагоняла страх на невест. Она крала у женихов мужскую силу, а если невеста выходила ночью, чтобы прочесть Двенадцать Благословений, подхватывала ее и кружила так, что та теряла дар речи.

Нафка часто путалась с другими демонами, и Хурмиза оставался с нею только потому, что его забавляло, как она сквернословит.

Хайма, несмотря на свое имя, была неправильной демоницей. Она всегда совершала добро: помогала замешивать тесто больным женщинам и приносила хлеб в дома бедняков.

Так Хурмиза описывал Тойбеле свою жизнь, рассказывая о всяческих проделках и пакостях, которые он совершал, чтобы досадить людям. В обычной жизни женщины ревнуют мужчин к другим женщинам, но нельзя же ревновать к демоницам! Скорее уж, наоборот. Тойбеле нравились эти рассказы, и она всегда задавала множество вопросов. Иногда Хурмиза открывал ей те тайны, которые простому смертному знать не полагалось: о Боге, Его ангелах и серафимах, о том, где Он живет, и о Семи Небесах. Рассказывал о тех мучениях, которые терпят грешники в Аду: о том, как их бросают в бочки с кипящей смолой, на ложа, утыканные гвоздями, и в ямы, полные снега, о том, как Черный Ангел бьет их своим огненным бичом.

Самое страшное наказание, говорил Хурмиза, это щекотка. Есть в Аду бесенок по имени Лекиш, так вот, когда он щекочет пятки какому-нибудь прелюбодею, смех этого несчастного слышен даже на далеком Мадагаскаре.

За такими историями и проходили у них почти все ночи, и вскоре Тойбеле с нетерпением стала ждать приходов своего демона. Не только летние ночи, когда петухи кричат уже через несколько часов после заката, но и зимние казались им слишком короткими. Тойбеле полюбила Хурмизу и, хотя знала, что женщина не должна любить демона, думала о нем день и ночь.

После того как Алхонон овдовел, брачные маклеры долго еще не оставляли попыток женить его вновь. Чаще всего ему предлагали или девушек из бедных семей, или вдов и разведенных, ведь помощник учителя — должность не Бог весть какая, да к тому же и сам он имел репутацию бездельника. Но от новой свадьбы он отделывался, как только мог. Одна невеста, видите ли, некрасива, у другой скверный характер, третья неряха. «Откуда у человека, который получает девять грошей в неделю, такие замашки? — удивлялись люди. — И сколько можно жить одному?» Но, очевидно, не было в мире такой силы, которая могла бы заставить Алхонона снова встать под брачный балдахин.