Короткий триллер - страница 15

Наверное, я вытаращил глаза, потому что она бросила на меня странный взгляд и продолжала:

— Так ты не знал об этом? И поверил, когда он рассказывал про свои фокусы и про то, как распиливал меня, пользуясь зеркалами!

— Но он и в самом деле пользуется ими. Ведь я распаковываю и устанавливаю их.

— Это делается, чтобы одурачить служителей сцены. Если они узнают, что он — колдун, то запрут его. Разве Сестры не рассказывали тебе о Дьяволе и о том, что он берет души в залог?

— Да, я об этом слышал, но думал…

— Ведь ты веришь мне, Гуго, да? — она снова взяла меня за руку и заглянула в глаза. — Когда он выводит меня на сцену и поднимает в воздух — это колдовство. Одно его слово — и я могу упасть и разбиться насмерть. А когда он распиливает меня, это по-настоящему. Вот почему я не могу убежать и остаюсь его рабыней.

— Тогда, наверное, сам Дьявол подарил ему волшебную палочку, делающую фокусы.

Она кивнула, не сводя с меня глаз.

Я посмотрел на палочку. Та прямо-таки сияла, совсем как волосы и глаза Изабель.

— Почему бы мне не украсть палочку?

Она покачала головой:

— Это не поможет. По крайней мере, пока он жив.

— Пока он жив…

— Но если он… о, Гуго, ты должен мне помочь! Есть один лишь способ, и он не будет грехом, потому что Садини продал душу Дьяволу. О, Гуго, ты должен мне помочь, должен!

Она поцеловала меня.

Поцеловала меня. Да, обняла своими руками, окутала золотистыми волосами, и губы ее были нежными, а глаза божественными, и после этого рассказала мне, что нужно сделать и как, — а греха в этом не будет и никто никогда не узнает.

Я согласился и пообещал никому об этом не говорить, что бы ни случилось и как бы меня ни расспрашивали.

Пообещал и в тот же вечер стал ожидать возвращения Садини. Наконец, представление закончилось, и все разошлись; Изабель тоже ушла, но вначале попросила Садини остаться и помочь мне управиться с реквизитом. Она сказала ему, что я неважно себя чувствовал. И Садини согласился. Все было в точности, как она обещала.

Мы начали укладываться, когда в театре не осталось ни души, кроме привратника в комнатке рядом с выходом. Пока Садини работал, я вышел в зал и увидел, что в нем темно и пусто. Затем вернулся в примерочную и смотрел, как Садини убирал реквизит.

Кстати, до своей палочки он и не дотронулся. Она так блестела и сияла, что мне захотелось взять ее и ощутить Силу, данную ему Дьяволом.

Но сейчас для этого не было времени. Потому что мне нужно было тихонько подойти к Садини, пока он наклонялся над сундуком. Мне пришлось вынуть из кармана кусок железной трубы, взмахнуть им над головой и опустить — раз, другой и третий.

Послышался ужасный хруст, и Садини с грохотом упал на пол.

Теперь оставалось лишь уложить его в сундук и…

Кто-то постучал в дверь.

И принялся дергать ручку.

Я тем временем оттащил Садини в угол и пытался найти местечко, где можно было его спрятать. Но бесполезно. Снова послышался стук и крик:

— Гуго, открой! Я знаю, что ты здесь!

Я открыл дверь, держа трубу за спиной. Вошел Джордж Уоллес.

Он почему-то не замечал лежащего на полу Садини. Просто взглянул на меня и взмахнул руками.

— Гуго, мне нужно п-поговорить с тобой.

Он был пьян, я чувствовал запах спиртного.

— Она рассказала мне, — шепнул он. — Все, что задумала. Пыталась напоить меня, но не вышло. Я удрал. Хочу пог-говорить с тобой, пока ты не с-сделаешь какой-нибудь глупости… Она рассказала обо всем. Она собирается «подставить» тебя. Ты убьешь Садини, а она сообщит легавым и будет все отрицать. Все з-знают, что у тебя не все дома, и, когда ты загнешь свою чепуховину н-насчет Дьявола, они решат, что ты и впрямь ненормальный и упекут тебя. И тогда она рассчитывает убежать со мной и сделать свой номер. Я решил вернуться и предупредить тебя, прежде чем…

И тут он увидел Садини и застыл на месте, прямой как доска и с разинутым ртом. Тем легче было для меня подойти к нему сзади и ударить трубой; ударить, ударить и ударить еще раз.

Я знал — он лгал мне про нее, поэтому я не позволил бы ему заполучить ее и убежать.

Я знал — на самом деле ему нужна была магическая палочка и Сила, заключенная в ней Дьяволом. А все это теперь принадлежало мне.