Корпорация «Жизнь» - страница 2

Зал взорвался аплодисментами и криками «Браво!». Брехунов по-хозяйски гладил куб и приторно улыбался, – ему явно нравилось быть в центре внимания.

Линда, сделав несколько фотографий издалека, протиснулась через толпу коллег ближе к сцене, чтобы лучше рассмотреть чудо биоинженерной мысли. «Потрясающе!» – подумала она, скользя взглядом по правильным граням из прозрачного стекла, за которым находилось сложное цифровое устройство с множеством тонких металлических проводов, раскинувшихся по всему периметру, словно осьминожьи щупальца. В центре куба висел какой-то знакомый предмет кипенно-белого цвета. Подключенный к проводам, он судорожно надувался, грозясь лопнуть, но в следующий момент успокаивался.

– И как вы можете видеть, – Брехунов продолжил свою речь. – Куб не пуст. Там бьется новое сердце нашего уважаемого господина Утробина.

Президент указал на стареющего мужчину, которого держала под руку ослепительная молодая блондинка.

– Я вас обожаю! За вас! – Утробин поднял вверх бокал.

Гости радостно засмеялись и, последовав его примеру, подняли вверх свои бокалы, чтобы в очередной раз осушить их в честь великого события.

– Спасибо, спасибо! Совсем скоро у вас будет сердце двадцатилетнего юноши, – заговорщицки подмигнул Брехунов старику. – Ну, и, если пожелаете, то что-нибудь еще.

Публика смущенно захихикала над пошлым президентским намеком и начала подходить к кубу, чтобы полюбоваться им как можно ближе.

– Уважаемая пресса. Прошу вас пройти в конференц- зал, где наши ученые подробно расскажут об устройстве куба.

Журналисты недовольно поплелись в соседний зал и расселились там на мягких кожаных креслах. С трудом выслушав лекцию, полную непонятных научных терминов, Линда отправилась домой. Часы показывают почти полночь, и приходится перейти на бег, чтобы успеть на последний трамвай, идущий в самую глубь трущоб.

Несмотря на позднее время, в квартире Линды было шумно и оживленно. Мать девушки, только что пришедшая с тяжелой смены на заводе, активно хлопотала по хозяйству, а из ванной комнаты доносился низкий голос отца, помогавшего мыться младшему сыну.

– Садись ужинать, – скомандовала мать, ставя на стол тарелку с несколькими вареными картофелинами.

Линда устало плюхнулась на скрипучий стул. После увиденной в башне роскоши, бедняцкий ужин ее семьи вызывал только раздражение и тошноту.

– А где Марта?

– В комнате твоя сестра, – махнула рукой мать. – Пришла какая-то загадочная, никому ничего не сказала. Наверное, работу нашла хорошую. Боится раньше времени говорить.

– Ванна свободна, – заявил глава семейства, выкатывая на инвалидной коляске маленького мальчика лет пяти.

Линда подошла к брату и нежно поцеловала его в макушку, слегка потрепав сухие соломенные волосы. Мальчик недовольно закряхтел, смешно вытягивая вперед пухлые губки.

– Знаю, знаю, – улыбнулась Линда, погладив его по тощей искривленной ручке. – Ты уже большой для таких нежностей. Что сказал врач?

– Да, все тоже самое, – уставшим голосом ответил отец. – Нужна операция, пересадка костного мозга. Ждем подходящего донора.

– Но ведь его можно прождать десятилетия. Неужели нельзя ничего сделать?

– А на что мы можем рассчитывать, если инвестиций не делали? – отозвалась мать. – В последних поправках к Конституции сказано, что результатами научного прогресса могут воспользоваться только те, кто принимал участие в его финансировании.

– А другим, наверное, нужно сразу умирать.

– Ну, ладно тебе, не заводись, – отец погладил дочь по плечу. – Все образуется, вот увидишь.

– Я мыться и спать, – вздохнула Линда. – Ужинать не буду. Аппетита нет.

Смыв с себя остатки усталости и городскую пыль, она завалилась на старую промятую тахту в своей комнате и посмотрела на сидящую напротив сестру.

– У тебя есть новости?

– Мою кандидатуру одобрили, – широко улыбаясь ответила Марта. – Сказали я подхожу по всем параметрам.

– Здорово! Поздравляю! – Линда впервые за день улыбнулась.

– Они назвали сумму, которую мне заплатят. Там вполне хватит на лечение Нестору, даже останется.

– Это все хорошо, – задумчиво протянула Линда. – А как ты будешь себя чувствовать, отдавая ребенка, которого выносила, неизвестным людям?