Кошечка из Сакурасо 5.5 - страница 59

Только он проговорил…

— Ты чего творишь?

…как сзади ему на плечо опустилась рука.

— Уа-а-а-а-а!

— Ты тоже гуляка?

Обернувшись, Сората увидел Дзина, который зевал и смотрел на него сонными, полузакрытыми глазами.

— Руми-сан спать вообще не давала.

— А?

Сората и заметил у него на шее позади красные следы, похожие на поцелуи.

— У-у тебя есть девушка, Дзин-сан?

— Есть.

— В-взрослая, да?

— Четыре типа.

— А?

Ему показалось, или Дзин назвал странное число?

— Че-четыре?

— Чего ты, по мне скажешь, что у меня пять или шесть девушек? Ты явно что-то грубое подумал.

— Н-нет!.. Э, в смысле? Когда говорят, что у них четыре девушки, это реально странно, так что реакция у меня нормальная!

— А ты забавный, Сората.

Похоже, над ним издевались. Несмотря на внешнюю нормальность, Дзин вёл себя очень вёртко. Да ещё и имел четырёх девушек… Настоящий обитатель Сакурасо. Нисколько не прилежный, ни на грамм не нормальный.

— Ну, и что это за милашка?

Дзин уже какое-то время смотрел на чёрную кошку в руках Сораты.

— Только что подобрал в парке.

— Ох, а зовут как?

— Думаю назвать Нодзоми.

— Когда подберёшь третью, назовёшь Кодама?

Под сдавленные смешки Дзина Сората открыл двери и зашёл в Сакурасо, а там поднялся в прихожую.

— Не будет следующей! Я быстро найду хозяев Хикари и Нодзоми и уйду из Сакурасо.

— Ну, давай постарайся.

От того, как Дзин веселился, Сорате вдруг показалось, что тот видел его будущее. Разумеется, такое было невозможно.

Пройдя по коридору вслед за Дзином, Сората снова направился к своей комнате. Хикари наверняка успела проголодаться, потому надо будет кошек разом покормить.

С такими мыслями он открыл дверь в комнату 101, и в тот же миг перед ним взорвалась хлопушка. От испуга Нодзоми вырвалась из рук, а Сорату засыпало конфетти.

— Ч-чего?!

— Добро пожаловать в Сакурасо! — с улыбкой до ушей поприветствовала его Мисаки.

Комнату украсили красивыми гирляндами, словно на Рождество. На раскладном столике кипел котелок, не соответствующий сезону. Прямо-таки пылал жаром.

— Что это такое?!

Сорате оставалось только глазеть с открытым ртом.

— Как видишь, приветственная вечеринка, — пояснил подошедший сзади Дзин, но Сората всё равно не понимал. Они, конечно, говорили про завтра, и дата уже сменилась, но сейчас было шесть утра. — Мисаки заявила, давайте сделаем, и ничего не хотела слушать.

На этой ноте Дзин зевнул. Неужели он вернулся в Сакурасо специально сейчас? Ну, расхаживать не пойми где в такое время… это само по себе не говорило ни о чём хорошем…

Мисаки принялась воодушевлённо напевать неизвестную приветственную песню. Её смысл вообще не улавливался. Сората понимал лишь то, что устроили всё это ради него.

— Мисаки всегда с нетерпением ждала, когда заселится кто-нибудь новый, — зашептал ему на ухо Дзин, подталкивая в спину. — Она даже убиралась тут в одиночку на случай, если кто-то придёт.

Это поэтому здесь было так прибрано?

— Ну вот так, так что сдавайся и дай себя поприветствовать.

Сорату повели к месту, которое отвели почетному гостю.

Подойдя, он почувствовал, как котелок дышит жаром.

— Ну же, ну же, Кохай-кун, садись, садись!

Мисаки была в приподнятом настроении, словно готовясь к чему-то весёлому.

— О… вот так и давай.

— М?

— Называть меня. Вот это «Кохай-кун», так меня и называй, Камигуса-сэмпай.

Из всего, что он слышал до сих пор, это звучало максимально адекватно.

— Хорошо, Кохай-кун! Можешь и меня звать по имени. Мы же с тобой сблизились.

В каком это смысле они сблизились, Сората не совсем понял.

— Ну, Камигуса-сэмпай слишком длинно, буду называть тебя Мисаки-сэмпай.

Сората уселся на дзабутон.

Дзин сел рядом с Мисаки.

— И вот мы начинаем приветственную вечеринку для Кохай-куна!

— Э, но зачем казан?

Летом казан был попросту не к месту.

— Мы так придумали в Сакурасо.

— А ничего, что сейчас утро?

Полный абсурд, казалось Сорате. Ни о чём таком он раньше не слыхал. Но, к его удивлению, то, что его решили поприветствовать, не вызывало отвращения. Происходящее выходило на замки здравого смысла, а он и не был против. Когда Сората это понял, на его лице возникла улыбка. Все вокруг него не соответствовало нормальному. Потому-то и пробивало на смех.