Косиног. История о колдовстве - страница 30

– Одну минуту.

С этим преподобный Картер отвел преподобного Коллинза с преподобным Смитом в сторонку, и все трое о чем-то негромко заговорили между собой.

Уоллес подступил к Абите, в ярости воззрился на нее сверху вниз. Глаза его полыхали огнем.

– Уж лучше послушай меня, девчонка неблагодарная, – прошипел он. – Эдварда нет, за его спину ты больше не спрячешься. Ввяжешься в эту игру – все потеряешь, все! Понимаешь? Без гроша за душой останешься. Я тебя в землю вгоню, но этой фермы тебе не отдам.

Абита, повернувшись к нему спиной, крепко сцепила пальцы. Спокойствие. Главное – спокойствие.

Наконец проповедники вернулись к ним.

– Абита, – начал преподобный Картер. – Позволь еще раз подчеркнуть: по общему нашему мнению, тебе лучше всего принять великодушное предложение Уоллеса и пожить у него, пока не подыщешь себе подходящего мужа. Твои старания управиться с хозяйством Эдварда в одиночку, на наш взгляд, неуместны и неразумны.

Уоллес согласно кивнул, заулыбался, весьма довольный собой.

Преподобный Картер слегка сконфуженно взглянул на него.

– Однако, Уоллес, сколько бы мы ни считали это не лучшим выходом, Абита во всем права. Согласно закону, она вправе заменить покойного Эдварда. Ее нравственный долг перед Господом – исполнить волю супруга по мере сил, а посему решение остается за ней.

– Что?! – заорал Уоллес. – Да это же полный бред! Разве вы не понимаете? Потеряю я свою ферму, и что тогда с нами со всеми станется?

– Я лично склонен с тобой согласиться, – отвечал преподобный Картер, – однако таков наш закон. В кого мы превратимся, если не станем блюсти собственные законы?

– И вы допустите, чтоб я фермы лишился, только затем, чтоб ублажить эту дерзкую бабу? Эту… пришлую? – побагровев от ярости, прорычал Уоллес. – Да вы же… вы, не иначе, умом повредились!

– Уоллес! – прикрикнул на него преподобный Картер. – Прошу, успокойся. Быть может, найдутся другие способы…

Однако Уоллес не унимался.

– Правду сказал судья: вы за деревьями леса не видите!

Преподобный Картер неспешно сощурился.

– Судья? Какой судья? Уж не мировой ли судья Уотсон? Ты обсуждал это дело с ним?

– Да, обсуждал, и… и вот, поглядите. Он велел передать это вам.

Достав из кармана сложенный вчетверо лист пергамента, Уоллес ткнул письмом в сторону преподобного Картера, точно ножом.

Его преподобие принял письмо, развернул его, пробежался взглядом по строкам, поджал губы и вдруг, смяв пергамент в комок, швырнул его наземь.

– Этот… человек, – негромко, с заметной дрожью в голосе заговорил преподобный Картер, но тут же сдвинул брови, окаменел лицом точно так же, как в те минуты, когда вел речь о самом Сатане. – Мировому судье Уотсону по душе гнуть слово Божие в любую угодную ему сторону. Здесь его власть не стоит ломаного гроша. Наш приговор остается прежним.

Услышав сие заявление, преподобные Коллинз со Смитом заметно встревожились.

– Но, ваше преподобие, – начал было преподобный Смит, – быть может, нам стоит обсудить это дело…

– Я сказал: наш приговор остается прежним.

Уоллес невольно разинул рот.

– Что… какое вы имеете право?! Кем вы себя возомни…

– Из-за людей наподобие мирового судьи Уотсона, из-за людей, нестойких в вопросах нравственности, я и оставил Хартфорд многие годы назад. И влияния ему подобных здесь, в Саттоне, не допущу. Не допущу! Мой приговор остается прежним. Ты все понял?

– Я… я… я отказываюсь вас понимать! Вы представляете, что со мной делаете? Представляете? – Уоллес едва не сорвался на крик. – Это же против всякого здравого смысла! Судья непременно услышит об этом, и…

– Довольно! – загремел преподобный Картер. – Возьми себя в руки, Уоллес Уильямс! Немедля!

Уоллес зажмурился, скривил губы.

– Таков закон согласно нашей хартии, таков закон согласно заветам Господа, – объявил преподобный Картер. – Не хочешь ли ты сказать, что разбираешься в сих вопросах лучше совета общины?

Уоллес открыл было рот, собираясь что-то сказать, но подходящих к случаю слов подыскать не сумел и ожег испепеляющим взглядом Абиту.

– Завтра приеду на ферму, там и поговорим обо всем этом подробнее.

Абита, не дрогнув, выдержала его взгляд.