Космическая станция «Василиск» - страница 55
Гость хохотнул и взглянул на часы. Космос-Лорд опаздывал — неудивительно при его расписании, — и Александер принялся лениво расхаживать по знакомому кабинету, изучая модели звездолетов и старинные масляные и акриловые портреты, возобновляя знакомство со старыми друзьями и подмечая новые поступления.
Он восхищался деталью метровой модели КЕВ «Мантикора», гордости Флота, когда дверь у него за спиной отворилась. При виде вошедшего, адмирала флота сэра Джеймса Боуи Вебстера, его обветренное лицо осветилось улыбкой. У Космос-Лорда был характерный вебстеровский подбородок.
Вошедший хозяин кабинета тоже улыбнулся и крепко сжал ладонь Александера обеими руками.
— Хэмиш! Неплохо выглядишь, смотрю. Прости, что вытащил тебя так незадолго до дня рождения Эмили, но есть разговор.
— Вот я и прибыл, — сухо произнес Александер, когда Вебстер выпустил его руку и развалился в кресле. Гость проигнорировал приглашение занять другое и пристроился на краю стола, достаточно большого, чтобы служить посадочной платформой для шаттла.
— Как Эмили? И отец? — спросил Вебстер. Его улыбка слегка померкла.
Александер пожал плечами.
— Настолько хорошо, насколько можно ожидать — оба. Доктор Гагариан нашел новый метод лечения и хочет испробовать его на Эмили, а отец не очень хорошо переносит зиму, но…
Он снова пожал плечами, как человек, задевший старую рану и обнаруживший, что она по-прежнему болит. Вебстер молча кивнул. Отцу Александера, двенадцатому графу Белой Гавани, сравнялось почти шестьдесят четыре года — больше ста десяти земных, — и он принадлежал к последнему поколению до введения пролонга. Ему осталось не так уж много. Судьба леди Эмили Александер стала одной из величайших трагедий Мантикоры, которую Вебстер — как и все, кто знал актрису лично, и тысячи тех, кто никогда с ней не встречался, — ощущал, как свою собственную. Некогда признанная прима Королевского драматического голотеатра, она оставалась одним из самых любимых писателей и режиссеров Мантикоры, но сцену ей пришлось оставить в результате воздушной аварии, сделавшей ее полным инвалидом. Поврежденные нервы упорно не поддавались ни пересадке, ни регенерации, и даже современная медицинская наука не могла восстановить разрушенные центры управления моторикой.
Вебстер подавил выражение бесполезного сочувствия, которое, он знал, только вызовет у Александера чувство неловкости, и встряхнулся, посмотрев более внимательно на офицера перед ним. Хэмишу Александеру исполнилось сорок семь — чуть за восемьдесят стандартных лет, — хотя выглядел он едва ли на треть отцовского возраста, только вокруг глаз появились свежие тревожные морщинки и несколько новых белых нитей на висках.
— А твой братец?
— Великолепный Вилли? — Хэмиш моментально просветлел, в глазах засиял неожиданный смех. — Наш благородный Лорд-казначей в прекрасной форме! Шепнул мне тут пару слов — грубых, кстати, — относительно последнего проекта флотского бюджета.
— Он считает, что бюджет слишком завышен?
— Нет, он просто думает, что ему придется потратить чертову уйму времени, уговаривая Парламент его принять. Однако полагаю, братец уже потихоньку привыкает.
— Надеюсь, потому что в следующем году, вероятно, станет хуже, — вздохнул Вебстер.
— Представляю. Но мне почему-то кажется, что ты хотел меня видеть не ради того, чтобы узнать мнение Вилли насчет бюджета. В чем дело, Джим?
— Если честно, я хотел аккуратно прощупать Вилли — с твоей помощью — на тему некоторых текущих событий. Или нет, не столько Вилли, сколько правительство в целом.
— Ну-ка… — прищурился Александер. — Звучит зловеще.
— Может, и не зловеще, но как-то тревожно. — Вебстер взъерошил волосы неожиданно усталым жестом. — Речь идет о станции «Василиск», Хэмиш.
— Ага, — пробормотал Александер и вытянул ногу, любуясь носком зеркально отполированного ботинка.
Василиск всегда являлся злободневным политическим вопросом, а с учетом взглядов нынешнего Первого лорда Адмиралтейства, едва ли стоило удивляться, что Вебстер попытался сделать осторожную — и неофициальную — попытку прощупать правительство без участия гражданского начальства.