Космический маршал. В списках не значится - страница 24

– Вы обманываете себя, Элизабет. – Он смотрел на меня твердо, если не сказать – беспощадно, будучи абсолютно уверенным в том, о чем говорил. – Господин Шаивский не любит вас так, как вы этого заслуживаете! Не ценит! Я наблюдал за вами…

– Прекратите! – шепотом закричала я, не позволив ему закончить. Ситуацию я больше не контролировала, и с этим нужно было что-то срочно делать. Глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться… Безуспешно! Ханри удалось то, что не сумел сделать даже Исхантель – лишить меня выдержки. – Вы заставляете меня сожалеть о нашем знакомстве.

Мой тон его не задел, а слова…

– Сожалеть? – Лицо Ханри закаменело, в глазах появился опасный блеск. – Вы измените свое мнение! – Он замолчал, бросил быстрый взгляд мне за спину и, скривившись, добавил: – Быстрее, чем думаете.

Покинул он меня, не простившись. Просто развернулся и ушел.

Большого облегчения это не принесло, расслабиться я так и не сумела. Сердце билось заполошно, во рту пересохло, взгляд метался.

Ничем не объяснимые страх и ярость! Не самое лучшее состояние!

– Что он хотел? – Виктор не просто подошел вплотную, прижал меня к себе, приобняв за талию.

Тело предательски дрожало.

Узнай Лазовски… Мысль оказалась своевременной, помогла хоть немного, но избавиться от напряжения.

– Тебе как, в подробностях или кратко? – грубее, чем стоило, отрезала я.

Шаевский, словно мы были одни, развернул к себе, посмотрел в глаза.

Больше, чем друг. Напарник. Тот, кто всегда окажется рядом, переступив и через невозможное.

Он догадался, о чем я подумала, кивнул, подтверждая.

– Сутки истекут через три часа. Завтра мы либо покинем Приам, либо… начнем работать. В любом случае, ты с ним больше не встретишься.

– Я помню, – хоть и с трудом, но я заставила себя улыбнуться. – И… – на мгновение закрыла глаза, проверяя, насколько то, что я собиралась произнести, будет правдой. – Такого больше не повторится.

Виктор не стал убеждать меня, что верит, просто отстранился, согнул руку, предлагая на нее опереться.

Добирались мы до отеля пешком, на этом настоял Шаевский, не вняв аргументам про высокие каблуки и вечернее платье. Считал, что ничто лучше прогулки и звездного неба (где он нашел звездное небо в центре современного города?) не вернет мне спокойного расположения духа.

Спор прекратило его заявление: не смогу идти, возьмет на руки и понесет.

Я это запомнила.

Стонать, что устала, начала, как только мы пересекли площадь перед Оперой.

Вопреки моим опасениям, ночь была уютной. Относительно прохладной, с легким, свежим ветерком и воздухом, в котором очень гармонично переплетались отголоски жаркого дня, колючая терпкость моря и сладковатый аромат цветов, в которых столица буквально утопала.

Шаевский слушал мое ворчание с легкой улыбкой, время от времени показывая взглядом на немногочисленных прохожих. Я ненадолго замолкала, лишь постанывая при каждом шаге, но начинала ныть снова, как только те удалялись достаточно далеко, чтобы не слышать.

Потом, когда я уже почти начала праздновать победу, фыркнул и предложил вообще снять туфли и выбросить их в фонтан, мимо которого мы как раз проходили.

Объяснить ему, что это будет выглядеть весьма неприлично, я не успела. Идея Виктору настолько понравилась, что он тут же кинулся претворять ее в жизнь.

Захват – я уклонилась, отвечая шутливым ударом в корпус, от которого тот легко увернулся.

Второй – его я опять избежала, но едва успев. Распирающий меня смех не давал действовать быстро. Выражение лица у напарника было такое уморительное, что сдержаться оказалось трудно.

Третий – я уже хохотала в голос, так что через пару секунд оказалась сидящей на бордюре. Капли водяной пыли, холодя, падали на спину, щекоча, скатывались вниз.

Лазовски об этом точно знать не стоило. Дети, а не маршалы.

Шаевскому показалось мало.

– Отдай! – грозно прорычал он, плотоядно нацеливаясь на мою обувь и протягивая к ним руки.

Это была уже наглость!

– Не отдам, – взвизгнула я, дрыгая ногами.

Не задела лишь благодаря его молниеносной реакции. Подведи она, ходил бы с располосованной каблуком физиономией.

– Мое! – вновь двинулся Шаевский на меня.