Космос Пушкина " России первая любовь…" - страница 27
На склоне лет и дней я розаном любви
В пространстве неизведанном алею.
Неприкасаем он, надеждой опалён,
Недосягаем ревностному взгляду. –
Дар юности моей и нежности моей,
За целомудрие твоё в награду.
А. С. ПУШКИН, январь 2016,
через Свирель-Татьяну.
НЕЖНОСТЬ
Воздушность черт означена судьбою,
Красой небесной светит нежный взор.
И шёпот слышится, и тихою мольбою
Струится вдаль Ваш тихий разговор.
И как сказанье чудного пространства
Садов Лицея и моей мечты
Ваш образ видится, как символ постоянства
и первозданной красоты.
А.С. ПУШКИН, январь 2016,
через Свирель-Татьяну.
ЭЛИЗАБЕТ
Элизабет, Элиза, Элоиза, –
То имя слышу в шелесте листвы.
На сад спустилась звёздной ночи риза.
А я шепчу: «Где Вы, где Вы?»
Где Вы? Где Вы, Элиза, Элоиза? –
Спросить мечталось нынче у Невы,
Элизабет, пусть звёздной ночи риза
Укроет нас. Где Вы? Где Вы?
Элизабет, Элиза, Элоиза,
Как отзвук утихающей молвы.
Уже растаяла осенней ночи риза.
Скажите мне: где Вы, где Вы?
А. С. ПУШКИН, январь 2016,
через Свирель-Татьяну
Как отзвук утихающей молвы уносится от нас время лицейского детства Пушкина. И всё
же – оно с нами, оно – в нас, в наших сердцах, в нашей памяти, в пространстве нашей вселенской
любви!
54
ПРИЮТ ЗАБАВ И ВДОХНОВЕНЬЯ
Да, у Него тоже был свой уголок, таинственный уголок в старинном парке.
И когда друзья его, выбегая летом на полянку, замечали там чудную царицу с ласковыми
серо-голубыми глазами и иногда приближались к ней, начиная робкий разговор, он наблюдал за
ними со стороны.
Он боялся привлечь её внимание к себе. Слишком трепетно было то чувство, которое
влекло его к ней.
Боясь разрушить его неосторожным движением или словом, он убегал…
Пробираясь в самый отдалённый уголок парка усаживался у озера и слушал журчанье
одному ему известного родничка. Родничок пел ему песенку:
Посмотри, как нимфа Лето
Твой лелеет чудный дар.
Это нам царица Света
Подарила – Шактиар.
А на неподвижной глади озера появлялись пляшущие стрекозы. Они затевали хоровод, в
середине которого, вся в переливах сиренево-голубого света, танцевала прекрасная нимфа Лето.
Она улыбалась ему и посылала воздушные поцелуи. А с Неба звучала мелодия, и он
различал слова:
Прими, малыш мой дар небесный,
Пока ты Миру неизвестный,
В тени пленительных дубрав
Живи, смиряя буйный нрав!
Он уже не удивлялся окружавшим его чудесам. Он ждал всё новых и новых впечатлений.
Вот родник снова запел звонким голоском. И он услышал о том, что в урочный час из
озера выходят тридцать три богатыря.
Однажды он увидел этих богатырей.
Они шли чередой друг за другом. Их доспехи горели, как жар, с их лат сбегали
блестящие капельки воды.
Они уходили вдаль и исчезали. Их было ровно тридцать три.
Иногда ему казалось, что он лежит в колыбельке и качается на волнах.
А над ним склоняется, озаряя его лучами голубых глаз, сестрёнка. Это была его сестра
Ольга.
Она пела ему песенку таким нежным голоском и так ласково перебирала пальчиками его
кудряшки на лбу, что он закрывал глаза, уже почти засыпая.
И сквозь сон или этот полусон опять слышал песенку сестрёнки:
Лелеет Небо твой высокий дар.
Поёт тебе царица Шактиар.
Она дочь Солнца и твоя сестра.
Она юна и как Земля стара.
55
Она стремит к тебе свои лучи
И говорит тебе: «Стихом звучи!»
И сердце его начинало петь в унисон со звучащей мелодией. Он с трудом открывал глаза
и снова видел хороводы стрекоз над озером.
Теперь все они казались ему сказочными нимфами, с которыми танцевала сверкающая
своим сиренево-голубым нарядом нимфа Лето.
А, может быть, это была его сестрёнка, которая уходя, назвалась Свирелью и сказала, что
эта Свирель теперь принадлежит ему, маленькому Сашеньке Пушкину.
Он думал, что всё это ему снится, и протёр глаза.
И тут услышал, что кто-то сказал ему голосом его отца:
Я назову тебе только три слова.
Сердце твоё к испытаньям готово.
Знай, что приходит значительный срок.
Пушкинский временем начат урок!
Три слова, Три слова… «Возьми Небо, Лазурь и Солнце», – повелительно сказал голос.
«Небо, Лазурь и Солнце» – покорно повторил он, и тут же в сердце вспыхнуло
четверостишие:
Лазурью небесною Солнце плывёт.