Костёр в сосновом бору - страница 22

— Нету здесь никакой рыбы. Ни одного самого завалящего ёршика нету, — говорит Митька, — поехали, хватит.

— Эх вы, — говорит Вика, — рыбаки-неумейки. А ну-ка давай сюда удочку, увидишь, как надо ловить!

Все засмеялись, стали над Викой подшучивать. Она и сама шутила.

— Только нацепите кто-нибудь этих червяков, — говорит, — а то я их боюсь.

— Да ты хоть раз в жизни рыбу ловила? — спрашивает насмешливо Мишка, который считал себя крупным знатоком рыболовства.

— Не ловила, а что? Подумаешь! Дело не в умении, а в природном таланте. Глядите, что сейчас будет!

А дальше произошло такое, что все глаза от изумления вытаращили.

Просто поверить трудно, если не видел своими глазами!

Не успела Вика опустить леску с наживкой в лунку, как поплавок резко дёрнулся и утонул.

— Тащи, — кричат все, — клюёт!

— Кто? — спрашивает Вика. — Где? — И заглядывает с любопытством в лунку. — Ой, а куда делся мой поплавок?

— Быстрей! — кричат все. — Подсекай! Уйдёт!

Мишка не выдержал ужасного нервного напряжения, схватил леску и потащил, потащил, потянул, часто перебирая руками.

И вытащил здоровенного, в полторы ладони, окуня.

Окунь был полосатый, крепкотелый и упругий, с алыми плавниками и хвостом. Он подпрыгивал на снегу и сердито разевал широкую жадную пасть.

Все завопили от восторга, каждому хотелось потрогать добычу собственными руками, одна Вика боялась прикоснуться к окуню.

— Эх ты, — кричит Мишка, — трусиха! Не бойся, он не кусается!

И знаете, что ему ответила Вика? Прямо-таки отрезала с таким гордым, надменным выражением лица.

— У нас, — говорит, — разделение труда: один ловит, а другие трогают. И ещё болтают глупости.

Мишка тут же и прикусил язык. А что ей скажешь, если потом все по очереди ещё около часа простояли над лункой, замёрзли даже, но больше ничего не поймали?

Вика свою добычу одному постороннему мальчишке подарила, который сам поймал трёх ёршиков, а на окуня глядел жадными глазами, как кот, которого не кормили три дня.

Хороший денёк выдался! Замечательный денёк, превосходный!

В Митькиной квартире довольно давно уже поселился ёж. Вернее, он не сам поселился — его Митька поселил.

Ежик был серый, остроносый и жутко любопытный — так и совал свой пронырливый нос во все щели, когда думал, что его никто не видит. Если до него дотрагивались, он мгновенно прятал голову, растопыривал иголки и становился похож на кожуру конского каштана, про которую говорят, что она похожа на ежа.

Митька ему построил дом в прихожей из картонной коробки, но ёжик жить там не захотел. Он предпочитал ночевать в папиных ночных туфлях.

— Ой! Ой! — кричит по утрам папа. — Ой!!!

Митька вскакивал с постели и бежал вынимать ежа из туфли.

— Это в конце концов невыносимо! — заявляет в один прекрасный день папа. — Что за вредное животное! Если ты не можешь воспитать из него приличного ежа, я сам буду с ним бороться.

И папа стал бороться. Пока что методами гуманными и человечными. Только ёжик его победил в этой борьбе. Это был удивительно упрямый и целеустремлённый зверь. Папе пришлось ходить дома в старых резиновых тапочках, а новые меховые туфли отдать ежу.

А папа ругал Митьку, будто это не ёж, а Митька спал в его туфлях.

Но это ещё было хорошо, если бы ёжик спал по ночам. Гораздо чаще именно ночью ему приходила охота погулять.

Даже удивительно, до чего громко этот маленький зверь гулял! Сначала он топал медленно-медленно, потом всё быстрее и быстрее. Пок! Пок! Пок! Будто маленький конь. И пыхтел при этом сосредоточенно и сердито. Может, он гимнастикой своей, ежиной, занимается, кто знает? Темно… Потом ёжик шёл на кухню и начинал там что-нибудь передвигать и сбрасывать. Как бабахнет чем-нибудь об пол, все просыпаются и подскакивают в кроватях. Все, кроме Митьки. Он про ночные похождения ежа знал понаслышке, потому что спал как убитый.

Утром мама глотала пирамидон и стонала.

— Нет! Это не квартира! — говорит. — Сумасшедший дом! Вот теперь этого колючего домового завели! Потом питона приволокут, потом анаконду, потом саблезубого тигра… Жизни совсем нет, хоть из дому беги!

Все эти разговоры действовали на Митьку очень угнетающе.