Костёр в сосновом бору - страница 27
И он вскочил на ишака.
Что тут началось!
Ишачок вдруг заподпрыгивал сразу на четырёх ногах, будто это были не ноги, а пружинки.
Вместе с ним заподпрыгивал наездник.
Потом ишачок лихо взбрыкнул и наездник, нелепо взмахнув руками, шлёпнулся на арену.
Он сидел, недоуменно хлопал глазами, а цирк покатывался со смеху.
Клоун встал на голову, подрыгал ногами, потом прыжком поднялся и сделал сальто.
— Ах, ах! Какой нехороший, какой скверный ишак! — кричит клоун. — Можно сказать: просто какой-то невоспитанный осёл! Сбросил такого джигита, как тебе не стыдно!
— Иа, иа! — говорит ишак.
— Ах так! — кричит Арчил Коберидзе. — Сейчас ты увидишь! Сейчас все увидите!
Он азартно сорвал с себя пиджак, снял шляпу и в ярости швырнул их на бортик арены.
Ишачок спокойно и равнодушно стоял на прежнем месте и жевал губами, будто ничего не произошло.
Арчил Коберидзе осторожно подкрался к нему сзади, прыгнул на спину и схватил руками за уши. Теперь, как ни взбрыкивал ишачок, как ни подпрыгивал, ничего у него не получалось. Клоун держал в руках секундомер и кричал:
— Ай, молодец! Джигит! Двадцать две секунды! Двадцать четыре! Ай, пропали конфеты! Двадцать девять! Тридцать!
— Видишь, кацо! — кричал джигит.
— Вижу, дорогой! Вижу!
— Теперь понял? — спрашивает Арчил Коберидзе.
— Понял, понял! Пропал я! — причитает клоун.
— То-то же! Я — Арчил Коберидзе! — говорит Арчил Коберидзе.
— Эх! Плакали мои конфеты, — говорит Мишка Хитров. — Упустил!
И тут присмиревший было ишачок разбежался изо всех сил, а наездник скакал на нём победителем и даже исхитрился помахать зрителям рукой.
Но ишачок вдруг остановился на всём скаку, и Арчил Коберидзе, перелетев через его голову, шлёпнулся со всего размаху на арену. Что было!
Цирк просто стонал от хохота.
У многих слёзы текли и животы разболелись.
А клоун вдруг вскочил на ишачка и спокойно уехал с арены.
На этом представление окончилось.
Когда отсмеялись всласть и уже пробирались меж рядами к проходу, Митька неожиданно сказал:
— Не нравится мне это… Хоть и смешно.
— Смешно, — говорит Вика, — только жалко.
— Жутко смешно, — кричит Мишка. — Вон этот Арчил Коберидзе идёт! Какой-то он понурый…
— Будешь тут понурый, — говорит Митька.
— Когда все смеются над тобой, — добавляет Нина.
— Подумаешь, — говорит Мишка, — сам виноват. Зачем полез?
— Зачем, зачем! — кричит Митька. — Он думал, что сможет! Он же не знал, что этот осёл такой опасный ишак! Сам-то, думаешь, усидел бы?
— Кто?! Я?! — кричит Мишка. — Уж будь здоров! Жалко, не успел.
— Не хвастай, Мишка! — говорит Вика. — Слушать неприятно.
Они уже вышли в коридор.
Направо был буфет, дальше — раздевалки. А налево висела плотная занавеска и над ней надпись: «Посторонним вход воспрещён».
— Глядите-ка, — говорит Мишка, — что-то там, наверное, жутко интересное, давайте заглянем?
— А надпись? — спрашивает Нина.
— А-а! Подумаешь! Мы в щёлочку!
Ребята осторожно раздвинули занавес и в тускло освещённом коридоре увидели двоих людей. Они что-то рассказывали друг другу и весело смеялись.
Вдруг Митька выпустил занавеску и принялся так хохотать, что чуть на пол не сел.
— Ты чего это? — испуганно спрашивает Вика. — Ты не заболел?
— Эх мы! Эх и обвели же нас! Эх и надули! — в восторге приговаривает Митька и хохочет — не остановиться ему.
— Да кто?! Кто?! — спрашивают все.
— Клоун с этим самым Арчилом! — говорит Митька. — Во, глядите, видите, это они там разговаривают!
— Точно! — говорит Мишка. — А Коберидзе ус отклеивает, видите? Значит, никакой он не Коберидзе.
— Значит, нас… — растерянно спрашивает Нина.
— Точно! Поняла? — кричат все.
— Ну здорово! Ох и здорово же, мальчики!
— Тогда всё это в десять раз смешнее, — говорит Митька.
— Тогда да!
20. Ключ
Митька, Мишка и Лёшка учились стоять на голове.
После цирка Мишка будто с ума сошёл. Он решил сделаться акробатом и каждую свободную минутку норовил стать на голову. Но одному ему скучно было стоять и глядеть на мир в перевёрнутом виде. Поэтому он к друзьям своим привязался.
— А ещё друзья, — говорит, — у меня уже вся спина в синяках, а вы не поддерживаете.
— Почему же спина, если ты на голове стоишь? — спрашивает Митька.