Костотряс - страница 52

Между потолочными балками, на приличной высоте, была туго натянута перехваченная узлами веревками. С нее свисали стеклянные фонари под сетчатыми колпаками.

Брайар следовала за веревкой, словно по дорожке из хлебных крошек,[15] подгоняя себя изо всех сил. Оружие она по-прежнему держала перед собой и готова была применить его в любой момент, но пока винтовка только мешала бежать. Сам туннель явно пустовал, а китайцы если и преследовали ее, то без лишнего шума. Никаких ног, топочущих сзади, никакого тревожного эха; впереди — ни голосов, ни смеха, ни кашля.

Ярдов через пятьдесят коридор разделялся на четыре ветви, — очевидно, наверху им соответствовали какие-то учреждения или лавки. Все как один, ходы были завешены длинными полосками то ли кожи, то ли прорезиненной материи — такими же, как рядом с приснопамятной котельной.

Она по очереди заглянула в каждый туннель, чуток раздвинув занавески.

Два коридора были озарены светом; в двух царил мрак. В одном из освещенных метались отзвуки чьей-то перебранки. В другом — тишина. Брайар поспешно юркнула во второй, уповая на удачу. Однако через двадцать шагов коридор уперся в железную решетку, которая устояла бы и перед стадом слонов.

Основанием она уходила глубоко в землю — вкапывали на совесть, явно не красоты ради — и под углом подавалась вперед. Сверху решетка топорщилась прутьями с заостренными наконечниками, способными устрашить и самую грозную силу. К ней примыкала глухая деревянная стена, отделанная колючей проволокой. Вместо досок, похоже, использовались железнодорожные шпалы. Бросался в глаза огромный брус, который при желании можно было поднять и отвести назад. Приглядевшись, Брайар увидела тонкие щели, обозначавшие плотно пригнанную — или прорезанную прямо в стене — дверь.

Как следует прощупав прутья, она вскоре нашарила запор. Тот ни к чему не крепился, так что достаточно было его выдвинуть.

Затем Брайар ухватилась за засов и потянула на себя, но дверь сидела как вкопанная.

Значит, попробуем от себя… На этот раз дверь со скрипом покорилась, и в подземную каморку хлынул воздух. Чтобы распознать губительный газ, Брайар не понадобилось учуять его через угольные фильтры или разглядеть через цветное стекло.

За дверью обнаружился лестничный пролет, ведущий куда-то вверх. Дальнейшего спуска не предвиделось.

Она не дала себе время задуматься, чтобы не пойти ненароком на попятную. Уж на улице как-нибудь можно сориентироваться. Протиснувшись бочком сквозь проем в стене, она задом притворила дверь и вновь вскинула винтовку. Сосредоточься, уйми дрожь в руках… Теперь ты в Сиэтле — настоящем Сиэтле. В компании ужасных тварей, навеки застрявших за стеной… и не менее страшных людей, надо полагать.

Винтовка давала какое-никакое, но чувство безопасности. Сжав ее в руках, Брайар мысленно поблагодарила покойного отца за пристрастие к хорошему оружию.

За последней ступенькой ничего было не разобрать, кроме резко очерченного прямоугольника, за которым царила пепельная серость. Ничего общего с привычной серостью небес: в тени могучей стены стояли вечные сумерки. Сюда не проникал даже тот жиденький свет, что в зимнюю пору наведывался в эти края на пару-тройку часов в день.

— Да что это за улица? — вслух спросила Брайар. Звук собственного голоса успокаивал не больше, чем винтовка. — Что за улица?

Что-то в двери ее насторожило, но что именно, она поняла лишь тогда, когда было поздно возвращаться. Снаружи на двери не оказалось ни задвижки, ни ручки, ни даже замка. Ее устроили таким образом, чтобы войти могли лишь те, кого захотят впустить люди, засевшие внутри.

Брайар ощутила прилив паники. Отступать теперь будет некуда, даже если прижмет. Но ведь она и не собиралась отступать.

Сейчас ее задача — попасть наверх. Добраться до улицы, разыскать дорожные указатели, определиться с местоположением, а потом уж можно трогаться… куда? Что ж. Домой, куда же еще.

Особняк на склоне холма был ее домом совсем недолго, каких-то несколько месяцев. Как удалось ей сегодня выяснить, за стеной и вправду обитали люди, а значит, не подлежало сомнению, что его обчистили до нитки. Однако кое-что полезное там могло остаться. Левитикус понаделал великое множество машин; самые удачные и любимые из них он попрятал в хорошо замаскированных тайниках, проглядеть которые было проще простого.