Костяная ведьма - страница 19

С этими словами леди Микаэла отвернулась, ее пустой кулон блеснул на свету. А я все никак не могла понять, что же в прошлом могло так огорчить ашу?

Для ритуала весеннего равноденствия было достаточно одной аши, так что я стояла в стороне и наблюдала за тем, как леди Микаэла приступает к заклинанию. Мне, как ее ученице, отвели место среди королевской прислуги низшего сословия – в самом конце. Но и оттуда можно следить за происходящим напрямую. К сожалению, Фоксу не так повезло. Он оказался прямо посреди огромной толпы. Но даже там я чувствовала его присутствие, и этого было достаточно.

В центре городской площади собрались мои ровесники, наряженные в самые красивые и дорогие платья. В руках они держали пустые кулоны в форме сердца. Представ перед королем, мальчики и девочки ждали, пока леди Микаэла ходила вдоль рядов и вычерчивала руны.

Каждое стеклянное сердце казалось мне изысканнее предыдущего. В платье одной из девочек были вплетены чары спокойствия, так что толпа восторгалась ею, даже когда она нервно одергивала свой кружевной наряд. Другой мальчик с чрезмерной старательностью ковырял в носу, но заклинание на нем скрывало этот изъян. «В Найтскроссе все было намного проще, – подумала я. – Наших скудных средств хватало лишь на достойное поведение».

У меня за спиной раздался хор голосов, и заиграли невидимые инструменты. Пальцы леди Микаэлы продолжали выписывать в воздухе узоры. Наложенные на лица людей чары скрывали презрение к Костяной ведьме – кроме тех, кто способен различать магию и видеть сквозь нее.

– Говорят, ты можешь воскрешать мертвых.

Я обернулась. Позади меня стоял мальчик, явно настроенный враждебно.

– Говорят, ты можешь воскрешать мертвых, – повторил он. – Ну так что? Можешь?

Большинство жителей Нива сторонились меня, вот почему его язвительность застала меня врасплох.

– Все относительно. А нужно кого-то воскресить?

– Так ты можешь или нет?

Огромный черный плащ, который был ему велик, полностью скрывал от меня кулон. Я даже не могла рассмотреть цвет его волос, только нижнюю часть лица и один прищуренный серый глаз. Вот бы взглянуть на его сердце, думала я, тогда станет понятно: то ли у него есть причины так нахально себя вести, то ли он просто глупец. По крайней мере, от него не веяло заклинаниями, а одежда была свободна от чар, маскирующих отвращение.

– Я же Костяная ведьма. Конечно могу.

– Мой папа говорит, что все Костяные ведьмы – демонские отродья, – продолжал упорствовать мальчик. – Здоровых они проклинают, а больных губят. С ними не может справиться ни одна магия, потому что они продают свои сердца Тьме. Так они и воскрешают умерших людей, таких же бездушных, как и они сами.

– Костяные ведьмы не продают свои сердца!

Мальчик прищурил глаза.

– Потому что вам нечего продавать. Для этого вы забираете сердца у других и высасываете их до последней капли. Из мертвых вы собираете целые армии. Если не держать вас в узде, вы натравите их на нас.

– Это неправда. – Каждое его слово будило во мне злость. Я ведь ничего плохого ему не сделала. – Ты ненавидишь нас из-за каких-то предубеждений.

Мальчик плотнее запахнул плащ.

– Знаю я ваши штучки. Папа все мне про вас рассказал. Не увидев моего сердца, вы не сможете наслать на меня проклятие.

– Да не хочу я тебя проклинать. – Но это была правда лишь отчасти. Я так разозлилась на него, что не знала, как заставить его замолчать.

Лицо мальчика, скрытое в тени капюшона, стало жестче.

– Такие, как вы, убили мою маму, – рявкнул он. Потом развернулся и нырнул в толпу. Но прежде его плащ распахнулся, и я успела разглядеть стеклянное сердце: всего на миг оно ярко вспыхнуло серебром и затерялось в море людей.

Девушка переоделась, сменив свое хуа на другое одеяние, в этот раз глубокого синего цвета, подобно морской воде. Половину платья занимал узор в виде волн, который к низу постепенно сходил на нет. Подол пестрил оранжевыми карпами и серебристыми спинками форелей. И вновь центральное место занимал дракон. Часть его туловища была скрыта за широким бирюзовым поясом, выложенным персиковыми и серыми ракушками, на виду оставались лишь передние лапы и голова. С длинной морды, обнажившей клыки, на меня смотрели глаза из черных агатов. Его задние лапы выглядывали из-под пояса, а хвост заканчивался длинным острым шипом.