Косвенный ущерб - страница 7

Иногда правильного ответа, кажется, не было.

Не было точного понимания, чья жизнь главнее: в симуляциях появлялись смешанные группы взрослых и детей, жертв с разными ранами и ампутациями. Выбор между ребенком с церебральными нарушениями и его матерью. Иногда Беккер, судя по всему, должна была убивать без надежды кого-то спасти: странно, но решительная простота классики ее даже успокаивала. К черту всю эту панику от взвешивания человеческих душ. Просто целься и стреляй.

«Я – всего лишь объектив», – подумала она.

– Да кто сочиняет все эти сценарии?

– Не любите спорные решения, капрал?

– Не такие.

– Вы не слишком инициативны, – одобрительно кивнул Таучи. – Но прекрасно доводите задания до конца. – Он взглянул на планшет. – Хм… А вот, похоже, и причина. У вас с кортизолом беда.

– Исправить сможете? Кажется, у меня аугменты толком не работают с самого возвращения.

– Вспышки воспоминаний? Потливость? Сонный паралич?

Беккер кивнула:

– Да, а разве аугменты не должны решать все эти проблемы?

– Конечно. Начинаете паниковать, они впрыскивают хорошую дозу дофамина, или лейморфина, или чего-нибудь еще для успокоения. Есть одна проблема: если такие вливания происходят слишком часто, они перестают работать. Мозг отращивает дополнительные рецепторы для обращения с лекарствами, и поэтому препаратов нужно все больше для большего количества рецепторов. Классическая реакция привыкания.

– О.

– Если вам последнее время нехорошо, то, возможно, причина в этом. Убийство этих ребят просто окончательно расшатало систему.

Боже, она уже скучала по Бланшу.

– Впрочем, химия – это всего лишь пластырь, – продолжал тараторить техник. – Я могу подкрутить настройки, чтобы вам стало легче, но для длительного эффекта нужно что-нибудь поосновательнее.

– Лекарство? Так меня уже посадили на…

Он покачал головой:

– Незначительное решение. Операция, но ничего страшного. Даже разрезов не понадобится.

– Когда? – Беккер почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось. Почувствовала, как отворачивается Ведомый, слишком хороший солдат, он не отвлекался на презрение.

– Когда?! – Таучи улыбнулся, – а чем мы, по-вашему, сейчас занимаемся?

На следующей встрече с журналисткой она чувствовала себя сильнее.

В этот раз интервью проходило на улице: другая терраса, другое окружение, те же противники. Убранные зонтики свисали с пик в центре каждого столика, готовясь раскинуть тень, если вечернее солнце сможет пробиться сквозь небоскребы. Рядом с пикой Сабри положила гладкий диск, похожий на модельку хоккейной хромированной шайбы. Постучала по нему.

Интерфейс Беккер подернулся рябью по краям из-за вспышки статики; Ведомый сразу встрепенулся, встревоженный, голодный и безрукий.

– Для приватности, – пояснила Сабри. – Вы не против?

На радиочастотах белый шум. Широкоспектральные визуальные сигналы, впрочем, работали. Электромагнитный ореол, расходящийся от устройства Сабри, был ярким, как солнечная корона; кортеж личной электроники журналистки мерцал не столь агрессивно. Часы. Капрал видела, что смарточки^>* Амаль записывают каждую секунду интервью; сквозь одежду пробивался слабый нимб от какого-то медальона, напичканного проводкой и угнездившегося подальше от чужих глаз между грудей.

– Почему сейчас? – спросила Беккер. – Почему не раньше?

– Первый раунд за хозяевами поля. Я удивилась, что мне вообще дали взять у вас интервью. Не хотелось искушать судьбу.

Ведомый высветил иконку; продуманный и небольшой скачок частот мог легко обойти блокировку. Если бы они сейчас реально находились в бою, он даже не стал бы спрашивать разрешения.

– Вы понимаете, что есть и другие способы нас подслушать? – спросила Беккер.

Сабри пожала плечами:

– Параболическое ухо на крыше. Можно направить лазер на стол и считать вибрации. – Она посмотрела вверх. – Некоторые дроны умеют читать по губам, но знаете что? Если все эти глаза и уши смогут засечь следующего Майкла Харриса, прежде чем он начнет действовать, я не буду против них возражать.

– Что за Майкл?

– Парень из Орландо, не знаете? Он пару лет назад расстрелял детский сад.