Кот - страница 14

Через три дня Фима Кац умер от кошмарного сердечного приступа. Врачи констатировали разрыв сердца вследствие обострения ишемии.

А Соломон ушел. Рыжий кот Соломон, который любил тихими вечерами слушать, как Фима рассказывал ему сказки Андерсена, Шварца и прочих гениев, тут же многое на ходу сочиняя. А иногда — вот досада — кот обижался на старика из-за всякой фигни.

Похороны были скромными, без оркестра и пьянки. Положили нотариуса неподалеку от Мельника. День был дождливый и ветреный. Деревья шумели верхушками, не было видно ворон, где-то далеко-далеко кричали чайки, а в могиле плескалось мутно-коричневое мелкое море. Так отправился в последнее плавание старый нотариус Кац, который всю жизнь хотел стать другим человеком.

Егор снял квартиру в небоскребе на Ярославском шоссе у двоюродной тетки, которая бросила на хрен Москву и свалила в село доживать; перевез краски, бумагу, холсты, мольберт, этюдники, комп, видик и телевизор, книги, всякие мелочи (старший-старший дал со скрипом «Слоненка» из заводского автопарка), взял с собой минимум шмоток, дискофон — все остальное там было: ви-фон, посуда, белье, — у Егора своего ничего больше не было.

Нет, ну, кот, конечно. Хотя какое это имущество, расходы одни! Да еще и орет — личность. Егор хотел было его кастрировать — пятый этаж все-таки, на улицу не больно побегаешь, — а потом передумал: во-первых, лень к ветеринару везти, а во-вторых… что-то было во-вторых непонятное. В общем, остался кошак при своих. А Егор уже купил ему «Девять жизней», еду для кастрированных… Но выбрасывать не стал. А кот так кайфонул, что не только «Вискас» и «Кит-о-кэт», но и «Ройял Фуд» не признал. Вообще он рыбу любил и молоко. Но из фирменных блюд — только «Девять жизней», и все. Странный. Егор расслабился и подчинился. Значит, так надо. К тому же нравилось ему название этой еды. Егор, конечно, не очень верил в мистические бредни про девять кошачьих жизней, но, с другой стороны, дыма без огня не бывает, и, раз с древности такое болтают, значит, основания для этого есть. Иногда он кота подкалывал: ну что, мохнатый, сколько жизней съел? Кот удивленно смотрел на хозяина желтыми глазами и молчал.

Звали кота Шарль. Егор назвал его когда-то в честь великого сочинителя «Кота в сапогах» — и назвал по двум разным причинам. Во-первых, потому что сам иллюстрировал Шарля Перро, а во-вторых (и, кажется, в-главных), потому что поначалу котик повадился было писать в обувь, что стояла в прихожей. Какая тут — спрЄсите — связь? Прямая.

Когда зашел разговор про имя, Мельников-старший предложил назвать его «Кот-Который-Ссыт-В-Сапоги», а если короче — «Кот-В-Сапоги». Но имя все равно казалось длинноватым, и тогда Егор сказал: «Шарль». Котик немедленно отреагировал. Вопрос был решен. Правда, отец считал имя неподходящим и звал кота Шурой, в честь великого русского поэта.

Выглядел Шарль вполне сказочно: шерсть на лапах была темнее — так-то он был дымчато-серый с желтыми глазами, — а лапы и правда как в сапогах. Неизвестно, сколько ему там жизней было отмерено, но вел он себя, как бессмертный: нагло и независимо.

На новом месте оказалось тоскливо. Конечно, Егор мог остаться в отцовской квартире, куда, по завещанию, быстро переехал из Люберец от тещи старший-старший со своим кодлом и лживой жизнью, чтобы быть ближе к «Мельнице». Собственно, старший Егора и не гнал, а кое-кто даже очень хотел, чтобы он там остался… Но Егор решил все-таки съехать и быть себе хозяином. Ну их, пусть сами. Деньги завелись кое-какие — небольшая доля от «Мельницы», да еще и работа, — можно и самому. А на работу приятель устроил. Нормальная работа. В информационно-аналитическом агентстве крупной компьютерной фирмы, то есть, по сути, в рекламном отделе.

Взяли Егора художником на корпоративную компьютерную графику, но как-то само получилось, что на нем оказались креатив, аналитика и маркетинг, а в основном программирование. Несколько раз Егор пытался напомнить о своем художественном образовании. От него удивленно отмахивались: тебе кто-то рисовать не дает? — да на здоровье; правда, нам ты нужен как… кто-то другой. Вот он и старался оставаться этим кем-то другим.