Кот в малиновом тумане - страница 10

Темпл представить себе не могла, чтобы Молина, эта полицейская дылда, делала бы что-нибудь против собственной воли. Она повернулась к столу, где шла раздача кошек. Парочка котят-подростков тигрового окраса мяукала в проволочной клетке, пока волонтер заполнял все бумаги. Перед клеткой стояла девочка в голубых джинсах и кроссовках «L. A. Gear».

— Мария! Можно тебя на минуточку? — окликнула Молина.

Мария. Темпл замерла, когда это натуральное мифическое существо — дочка твердолобой полицейской дылды — послушно приблизилось к ним. Ее послушание, конечно, улетучится через пару лет, когда в действие вступят гормоны.

Встреча с мини-Молиной отнюдь не заставила Темпл почувствовать себя взрослой и уверенной. В свои десять или одиннадцать лет Мария была одного с ней роста (сто пятьдесят семь сантиметров вместе с каблуками) и килограммов на десять тяжелее. Перед Темпл стояла немного неловкая плотная девочка с черными-пречерными глазами, не имеющими ничего общего с пронзительно-синими глазами Молины. На фотографии были еще и брекеты, вспомнила Темпл. Она в душе пожалела эту девочку: мало того, что мамаша местный коп, так ей еще и предстоит, как минимум, четыре долгих года и возможная атака подростковых прыщей, пока хоть что-то красивое оформится под этой свободной майкой. Судя по простой одежде, да при мамашином отсутствии женственности, малышке не светит иметь перед глазами модель поведения, превращающего капустницу в махаона.

Но, слава Богу, Мария Молина не относилась к числу проблем Темпл.

— Ты любишь кошек? — спросила она у девочки.

Мария застенчиво кивнула. Она не улыбнулась — видимо, стеснялась своих брекетов.

— Вдобавок, обожает хомячков и морских свинок, которых у нее уже слишком много, — добавила Молина с покровительственной улыбкой, то ли материнской, то ли отцовской. По Молине никогда невозможно было понять, кто в ней говорит: полицейский офицер или женщина… если женщина вообще когда-нибудь подавала голос.

Отец Фернандес со своим сопровождением достиг их компании как раз вовремя, чтобы нарушить возникшую неловкую паузу.

— Надо успеть приготовить котят к их официальному крещению, — пробормотала Молина, поворачиваясь к клетке и стопке бумаг.

— Кошек не крестят, — Мария неуверенно хихикнула, ее глаза широко раскрылись, почти готовые принять слова матери всерьез, хотя она и посмотрела на Темпл, ожидая поддержки.

Темпл была бы рада ласково склониться к малышке, чтобы уверить ее, что мама шутит, но между ними не было разницы в росте, вот незадача.

Ну, по крайней мере, она понизила голос:

— Только не упоминай про крещение кошек при отце Фернандесе. Он долго бился с их прежней, покойной хозяйкой как раз по этому поводу.

— Мисс Тайлер была чокнутая, — Мария определила тип своей предшественницы с детским презрением к такому, пока еще не испытанному на собственном опыте состоянию, как безумие.

Погоди, вот исполнится тебе тринадцать, — подумала Темпл, а вслух произнесла:

— Мисс Тайлер была помешана на кошках, только и всего.

— А это что — нормально?

— Нормально, если только их у тебя не слишком много.

— А у вас есть?

— Спорный вопрос, — Темпл бросила взгляд на пару кошачьих переносок, спрятанных в тени олеандра. — Скажем так: у одного кота есть я. Его зовут Полуночник Луи.

— Вы его привезли сюда, чтобы благословить?

— Да, — Темпл вздохнула. — Честно говоря, он не очень-то этому рад.

— Он разве не католик?

— Он даже не полностью одомашненый. Но я подумала, что, раз все это — моя затея, я тоже должна в ней участвовать.

— А почему там две переноски? У вас же только один кот.

Мария, как все дети до двенадцати лет, явно любила демонстрировать, что умеет считать.

— Вторая кошка не моя. Слушай, у тебя на этих кроссовках есть такие огоньки сзади, да? Они мигают при каждом шаге? Можно посмотреть?.. Круто!

Мария повернулась, демонстрируя возможности своих кроссовок. Ее черные глаза потеплели от проявленного к ней интереса.

— А откуда вы знали про огоньки?

Прежде, чем Темпл успела ответить, что ни одна пара необычной обуви не пройдет мимо ее алчного взгляда без того, чтобы она о ней не узнала и, возможно, захотела иметь, Молина вернулась от стола с бумагами, а отец Фернандес со своими служками приблизился к троице, чтобы начать церемонию.