Котенок и незнакомец - страница 10

Три часа дня. А поезд будет в одиннадцать ночи. Прибытие в десять утра. Страшно? Да. Делать что-то новое всегда страшно. Желудок предательски скрутило. Как перед первым боем на соревнованиях. Я тогда знала, что могу победить. А все равно было страшно. Я боялась проиграть. Упасть в глазах мамы, тренера. Они были тогда для меня авторитетами. А если я выиграю, то они меня похвалят. Я заслужу одобрение. Если проиграю, то получу осуждение, а хуже всего равнодушие. Как это было с Натой. Она ходила на гимнастику. Несколько лет тренировок и все без толку. В итоге она не вошла даже в первую десятку. Ее тренер сказал маме, что спортсменкой Ната не будет. Тогда мама не расстроилась. Только этот равнодушный взгляд, словно Ната перестала для нее существовать. Маме почему-то хотелось, чтоб ее дочери были не последними в спорте. Я старалась. Мне нравилось, как она хвасталась моими достижениями перед подругами. С какой гордостью говорила про мои призовые места, про хорошие отметки. В отличие от Наты я училась хорошо. Наверное тогда между нами с сестрой и появилась пропасть. После знакомства с Алексеем эта пропасть только выросла.

Я купила два пирожка и чай, а Егору картофельное пюре. Пришлось кормить его с ложечки. Он послушно открывал рот. Цены на вокзале кусаются. Все дорого. Наш скромный обед обошелся мне в двести рублей. Хорошо что билет вышел около двух тысяч в плацкарте. Ничего, нам всего одну ночь переночевать.

На вокзале шумно. Что-то невразумительное объявляют по громкой связи. Из ларька с дисками и наушниками доносится музыка. Она теряется в шуме вокзала, тонет в разговорах людей. Рядом со мной молодой человек кладет карманную иконку с запиской. "Я глухонемой. Икона 100 рублей." Он проходит по рядам. Кто-то покупает эти иконки, но в основном люди отворачиваются. Делают вид, что его не видят. Иконы созданы, чтоб молится. Просить помощи у Бога, когда не хватает своих сил. Не знаю. Не задумывалась над этим вопросом.

— Почему ваш ребенок на меня так смотрит? — Спросила женщина, что сидит напротив.

— Он болен. — Оказывается эти слова произносить тяжело. Словно признаешься в чем-то постыдном. В собственном бессилии, что ты не можешь изменить ситуацию.

— Вот и сидели бы с ним дома. — Женщина раздраженно взяла сумки и отсела от нас подальше.

— Ты не обращай внимания. — Я обнимаю Егора, глажу его по голове. — В мире не все плохие. Поверь, я знаю.

Как будто до него дошли ее слова или мои. Нет, я говорю это для себя.

Поезд. Боковое место. От окна дует. Егор сразу уснул, а я не могу. Стук колес. Повороты. Остановки. Все время кажется, что еще немного и попадем в аварию. Уговариваю себя, что поезда очень редко сходят с рельс. Но все равно страшно.

И чего я паникую? Может я так привыкла бояться, что по-другому уже и жить не могу? Нет рядом Алексея, так я буду искать страхи по любому поводу? А поезд все стучит колесами, увозя меня все дальше от Москвы. Там никого не будет из родных. Я одна с больным ребенком на руках. Впору за голову схватиться. Такие решения надо принимать на свежую голову. Все тщательно обдумав, а не в эмоциональном порыве. Послушала какого-то мужика и села в поезд. Кому скажешь, у виска покрутят. Или в больницу рядом с Егором положат. Будем вместе в психушки лечится. Хоть смейся, хоть плачь.

В соседнем окне мелькают фонари. Темно. Толком ничего не видно. Ночь. Завтра люди проснуться и пойдут на работу. Дети в школу и садик. А я? Я начну жизнь сначала. С чистого листа. Точно. Листок. Он лежит сложенный в толстовке. Достаю его. Телефон женщины, что сдает квартиру. Нужно приехать и купить телефон. Свой я продала. Звонить теперь не могу. Но это не так важно.

На обратной стороне еще один номер. "У тебя все получится. Если что, я всегда рядом". Простая фраза написанная корявым почерком. А на душе становится теплее. Я начинаю верить, что у меня действительно все получится.

Рассвет встречаю в поезде. Долгая остановка на полчаса дает полюбоваться красивым зданием вокзала. И вот мы снова в пути. Люди просыпаются. Достают пакеты с едой. У меня есть с собой два пирожка, которые я скармливаю Егору. Приходится отрывать небольшие кусочки и класть ему в рот. Как птенцу. На нас смотрят, но хотя бы молчат. Хочется поскорее приехать.