Котенок и незнакомец - страница 23

В итоге я решила не звонить, а подождать. Если Олег и был тем таинственным незнакомцем, то он рано или поздно раскроет свои карты. Интересно, а почему тогда незнакомец свет включать не стал? Создалось впечатление, что он не хотел, чтоб я его запомнила. Понимаю, был бы маньяком каким-нибудь или извращенцем, но ведь ничего такого не было.

Три праздничных дня закончились. Опять рабочие будни. Ко мне подошла Катя.

— Лера, как у тебя дела?

— Все также. Тихо и спокойно.

— А твоя проблема? Тебе же нужно отгул брать. Я как работодатель спрашиваю.

— Я скажу.

Мне было стыдно. Я не могла ей признать, что жутко боюсь идти на аборт. Но долго прятать голову в песок я не могла. Придя домой, я включила телефон и набрала номер регистратуры. Чтоб дозвониться и записаться на прием пришлось набирать номер несколько раз. Это было проблематично. Руки так сильно дрожали, что я не могла попасть пальцами по нужным клавишам. Записаться все же удалось. А на глазах слезы. Но так надо. Нельзя по-другому.

Звонок. Привычка сразу отвечать вбита слишком сильно, хотя я уже начала подозревать кто мог звонить. Кроме него мне никто не звонил.

— Привет, Лера. И чего это ты пропадаешь? Общаться со мной не хочешь. Так не годиться.

— Не хочу. — Как же я его ненавижу, а трубку положить не хватает смелости.

— Я не разрешаю тебе вешать трубку и выключать телефон. Чего за самодеятельность? Забыла мои уроки?

— Замолчи.

— У моей игрушки голос прорезался? Знаешь, что бывает со своенравными игрушками? Их выкидывают на свалку.

— Я не боюсь больше тебя. — Вру. На самом деле страшно. Он явно это чувствует. Растягивает слова. Довольный тем, что доводит меня.

— Неправда. Боишься. Ты знаешь, что я тебя найду. Ждешь этого, как мышка, что в норку забилась. Даже дышать боишься. А шаги все ближе и ближе. — Он доводит слова до шепота, а потом резкое. — Бум!

— Не надо.

— Помнишь наши с тобой игры. Такое не забывается. Это всегда будет с тобой. Так же как и я. Никуда тебе от меня не деться. Я тебя не оставлю. Ты моя самая любимая игрушка. Тебе сложно найти замену. Тебя легко напугать. И сейчас ты продолжаешь бояться. Ничего. Скоро я приеду и мы поиграем, как прежде. Ты ведь тоже этого хочешь. Тебе тоже нравиться играть, только ты боишься в этом признаться. Ведь поэтому ты не повесила трубку.

Гудки. Ничего не слышу и не вижу. Дышать. Нужно выровнять дыхание. Как это тяжело. Страх сковывает невидимыми цепями. А память, как будто издеваясь, подкидывает картинки, которые хочется забыть.

Это был домик в горах. Такой милый домик, которые любят рисовать на рождественских открытках. Снег, горы, ели и домик украшенный гирляндами. Они красиво смотрятся ночью среди снежных просторов.

Это только наши праздники. Пять дней вдали от цивилизации. Егор остался с няней. Я только недавно восстановилась после родов. Прошло всего два месяца. Алексей все это время держался, но был на грани срыва. Я все время чувствовала его голодный взгляд. Ему было мало того, что он меня за эти два месяца несколько раз избил. Этому чудовищу нужна была кровь.

Когда мы приехали, он сразу стал пить. Алкоголь смешанный с дурью довел его до невменяемого состояния. Я боялась, что он меня убьет. Или искалечит до инвалидности. Он вырубил генератор и стал играть со мною в прятки. Фильм ужасов в реальности, а мне досталась главная роль. Когда он находил меня то, резал. И так вновь и вновь. Мы не спали двое суток. Он был сильно перевозбужден. Потом его включило на час. Я думала, что умру. Сильно ослабла от кровопотери. Даже раны перевязать не смогла. Потеряла сознание. Очнулась уже, когда он зашивал последнюю рану. Самую глубокую.

Иногда мне снились кошмары, в которых я возвращалась в тот дом. И звук его шагов, что раздавались эхом и скрип половиц — все слишком ярко впечаталось в моем сознании, чтоб это было так легко забыть. До сих пор не люблю картинки с такими домиками. Любая сказка может стать кошмаром. В тот раз я в этом убедилась лично.

Я сидела на полу, забившись в угол. Опять плачу. И сама не поняла, как забилась в этот угол. А ведь из угла нет выхода. Можно лишь броситься на врага. А я не могу. Боюсь. Каждого его слова боюсь. Боюсь, что придется вернуться. Боюсь вновь стать игрушкой. Тогда я умру. После глотка свободы в темницу возвращаться не хочу. Я просто не смогу.