Котовский - страница 23

Котовский и полицейские встретились неожиданно. Круто повернув коня, Григорий Иванович набрал повод, и послушный добрый конь сразу же взял в галоп. Преследователи вскоре поотстали, но с каждой верстой бег лошади Котовского становился все тяжелей и медленней. Она устала. А под полицейскими были свежие кони. Догонят все равно. В лес бы сейчас, либо в овраг заросший. Однако вокруг, до самого горизонта, были ячменные поля. Выход один - попытаться укрыться в них и отлежаться до ночи. Последняя отчаянная попытка спастись.

Увы, она оказалась безуспешной. Полицейские быстро обнаружили его и плотно блокировали. Прочесывая поле, они сжимали кольцо. Вот полицейские уже совсем рядом. Сам полицмейстер с карабином наперевес. А рядом Хаджи-Коли. Наган в его руках. При малейшем сопротивлении убьют. И Котовский встал с поднятыми руками.

- Я без оружия…

В ответ прозвучало два выстрела. Из карабина Славинского и нагана Хаджи-Коли. В грудь. К счастью, раны оказались не смертельными.

На Котовского надели наручники и кандалы, а уж после этого перебинтовали.

Сопровождали его до Кишинева сам полицмейстер, Хаджи-Коли, пристав 3-го участка титулярный советник Гембарский, помощник пристава Чаманский и околоточный надзиратель Садовский. Они ликовали. Их ждали награды. Хаджи-Коли с большой радостью сообщал в жандармское управление о том, «что беглый каторжник Григорий Иванович Котовский задержан 25 июня с. г. утром на вотчине Кайнары Бендерского уезда».

Из городской полиции в Кишиневскую тюрьму переводили Котовского со страхом. Не сбежал бы по дороге.

Бывший начальник тюрьмы Поповненко рассказывал, что ни одного арестованного в ту пору не водили с таким конвоем. Когда его вели в тюрьму, то надели кандалы на руки, на ноги, а они были соединены цепью, которая охватывала и шею. Конвой состоял из 30 человек. Раненного, по дороге полицейские избивали его прикладами.

За поимку Григория Ивановича Котовского казна выдала 5000 рублей вознаграждения.

Полицмейстер на радостях щедро давал интервью журналистам. Красок не жалел, смело приписывая себе храбрость, мудрость и прочие благородные качества, якобы проявленные при поимке «страшного бандита, на совести которого десятки убийств». И, естественно, газеты пестрели небылицами. Но были, впрочем, публикации, которые рисовали портрет Котовского почти реальным. Так «Одесские новости» в статье «Задержание Котовского» признавали, что название «легендарный» вполне Котовским заслужено. В то время как его имя было на устах местной полиции, Котовский, живя по подложному паспорту, разгуливал по Кишиневу, просиживал часами на веранде местного «Рабина», занимал номер в самой фешенебельной гостинице, посещал театры и увеселительные заведения, часто сталкивался как раз с теми чинами полиции, которые его знали, но не узнавали. Он щедро помогал бедным, В имении, где он служил управляющим, его очень ценили как опытного и знающего человека и относились к нему с большим уважением…

Пока шла газетная шумиха, полицейские власти решали, за какие тюремные стены упрятать Котовского. Из кишиневской он вполне может сбежать. И нашли одесскую.

9 июля Григория Ивановича Котовского, закованного в специально сделанные для него кандалы, вместе с небольшой группой заключенных вывели из ворот кишиневской тюрьмы. И каково же было удивление Котовского, когда он увидел на площади возле тюрьмы и на улице, ведущей к вокзалу, толпы народа. Кишиневцы, узнав, что «бесстрашного атамана» переводят в одесскую тюрьму, пришли проводить его. Иные хотели, не совсем доверяя газетам, воочию убедиться в том, что «гроза богачек» схвачен и можно, следовательно, жить теперь без страха, иные собрались лишь ради того, чтобы поглазеть на необычное шествие, но больше всего было людей сочувствующих, возмущенных, для кого имя Котовского звучало как символ справедливости, храбрости и непримиримости с существующим строем, как символ борца за народную свободу. Они теснили пеших и конных конвойных, плотным кольцом оцепивших арестованных, выкрикивали проклятия тюремщикам, а те в ответ пускали в ход нагайки.